Известие об оправдании девицы, стрелявшей в Трепова, производит здесь большую сенсацию. Здешние газеты видят в этом торжество партии нигилистов, а враждебные нам французские газеты указывают даже на опасность торжества революционных идей, которая угрожает им со стороны России!!! Об этом пишутся целые передовые статьи.

Я льщу себя надеждой иметь от Вас известия в Вене, где мы проведем всю субботу.

Будьте здоровы, милый и дорогой друг.

Ваш П. Чайковский.

Пожалуйста, передайте мои приветствия Милочке.

Вена,

8/20 апреля 1878 г.

Мы выехали из Кларенса в прошлый вторник, и в Лозанне я съехался с братом Модестом, возвратившимся из Лиона, откуда он вывез очень утешительное впечатление. Коля произвел самое лучшее впечатление на своего бывшего учителя произношения.

Брат имел случай при этом сравнить успехи Коли с успехами нескольких других детей, начавших вместе с ним учиться слову в Лионе, при чем преимущество осталось за Колей.

В этот же день со мной случилось происшествие, могшее окончиться для меня очень трагически. Я отправился с Алексеем гулять в Оuсhу, в ожидании Модеста. Не дойдя до цели прогулки, я увидел поезд проволочной железной дороги, подымавшийся в Лозанну и останавливавшийся около маленькой станции, чтобы принять новых пассажиров. Нужно было поспешить сойти с очень большой лестницы. Я побежал, за что-то запнулся, упал и в совершенно бессознательном состоянии скатился до конца лестницы. Несколько секунд я не мог прийти в себя. Когда я опомнился, то почувствовал сильную боль в нескольких местах тела, причем особенно досталось правой руке, на которой, между кистью руки и костями, где кисть кончается, тотчас же вскочила шишка огромных размеров. По невероятно счастливому стечению обстоятельств я не повредил себе серьезно ничего и отделался лишь вышеупомянутой шишкой и несколькими синяками. В настоящее время я ощущаю только сильную. боль при всяком повороте правой руки, и писать мне очень неудобно и неприятно. Само собой разумеется, что в этом не имеется ничего важного и опасного. На другой день утром мы выехали из Лозанны. Пришлось ночевать в Цюрихе и оттуда до Вены ехать еще сутки. Сегодня мы отдыхаем здесь, а завтра утром отправляемся дальше. Следующее мое письмо к Вам уже будет из России.

Меня очень удивило, что Вена ушла далеко вперед от Кларенса. Там деревья еще едва зеленеют, а здесь уже совершенное лето. Сейчас я ходил с Колей по Пратеру, где все находится на летнем положении. Вообще Вена сегодня представляет очень. веселое и оживленное зрелище, и она оставила бы во мне хорошее впечатление, если б не чтение утренних газет, которые преисполнены самою ядовитою злостью, самых отвратительных клевет на Россию. “Neue Freie Presse” старается доказать своим читателям, что дело девицы, стрелявшей в Трепова,. причинило целую революцию, что государь в опасности, что он покидает Россию и должен спасаться бегством и т. д. и т. д.

Покидая чужие страны и накануне своего возвращения в Россию в качестве совершенно здорового, нормального, полного свежих сил и энергии человека, я должен еще раз поблагодарить Вас, мой бесценный, добрый друг, за все, чем я Вам обязан и чего никогда, никогда не забуду. Жду с величайшим нетерпением известий о Вашем здоровье.

Ваш П. Чайковский.

Каменка,

12 апреля 1878 г.

Среда.

1878 г. апреля 12 - 13. Каменка.

Вчера вечером мы, наконец, приехали сюда после довольно. утомительного путешествия. Ожидания мои не сбылись. Мне казалось, что при въезде в Россию я испытаю сильное и сладкой ощущение. Нет! ничего подобного не было. Напротив, грубый и пьяный жандарм, долго не пропускавший нас, ибо никак не мог понять, равно ли количество врученных мною паспортов числу лиц, коим они принадлежат; таможенный чиновник и артельщики, перерывшие наши сундуки и заставившие меня заплатить за платье, купленное по поручению сестры и стоившее семьдесят франков, четырнадцать рублей золотом; жандармский офицер, подозрительно на меня смотревший и долго экзаменовавший меня, прежде чем решился отдать паспорт; грязные вагоны, разговор в Жмеринке с каким-то навязчивым господином, уверявшим меня, что ничего нет гуманнее, как политика Англии; масса грязных жидов с сопровождающей их всюду отвратительною атмосферой; встреча громадного санитарного поезда, наполненного тифозными больными; масса молоденьких солдатиков, ехавших в одном поезде с нами, причем на каждой станции происходили сцены прощания их с матерями и женами, - все это отравляло мне удовольствие видеть родную и страстно любимую страну свою.

В Жмеринке мы провели несколько часов. К сожалению, мы. и приехали и уехали вечером, так что я не мог видеть Браилова,. хотя по расспросам знал, где он находится. Вчера, в ожидании приезда в Каменку, целый день волновался. Нас встретили сестра и остальные родные. Они все высказали мне так много-любви и участия, что я очень скоро успокоился и стал чувствовать себя в благоприятной и симпатичной мне сфере. Так как в доме у сестры тесно, то она приготовила мне очень милое и совершенно отдельное помещение. Я буду жить в очень чистенькой, уютненькой хатке, значительно отдаленной от местечка и от жидов, с видом на село и на извивающуюся вдали речку. Садик густо усажен душистым горошком и резедой, которые месяца через два будут уже цвести и разливать свой чудный. аромат. Хата моя устроена очень удобно и комфортабельно. Даже инструмент достали и поставили в маленькой комнатке, рядом со спальней. Заниматься мне хорошо будет.

Меня ожидало здесь письмо Ваше, прочтенное с невыразимым удовольствием. Как мне было приятно, дорогая моя Надежда Филаретовна, что Вы так верно, так справедливо отнеслись к возмутительным фактам, происшедшим в Петербурге и Москве. Другого я и не мог, впрочем, ожидать от Вас, хотя я и боялся, что сочувствие к личности Засулич, во всяком случае недюжинной и невольно внушающей симпатию, повлияет несколько на Ваш взгляд. Но в том-то и дело, что симпатия к ее личности и ненависть к наглому и жестокому произволу петербургского префекта - сами по себе, а отвращение к тем проявлениям антипатриотического духа, которыми ознаменовалось ее оправдание и московское побоище - само по сeбе. В настоящую минуту я нахожу, что оба эти факта в высшей степени возмутительны, и я, как Вы, радовался, что простой русский народ сумел дать почувствовать сумасшедшим представителям нашей молодежи, до какой степени их поведение несогласно со здравым смыслом и с духом народной массы. Очень, очень приятно мне было опять убедиться, что, несмотря на маленькие разногласия в подробностях, мы так близки и родственны с Вами в общем.