–  Как тебе здесь? – он тревожась глянул сыну в глаза – Как-то ты осунулся. Прошла всего одна ночь, а ты уже какой-то не такой.

–  Какой же?

–  Сам не свой. А ведь вчера ты славно дубасил врагов. Если бы не ты, царю было бы не до шуток. Хвалю, сынок, хвалю.

–  Ой, отченька! - хмуро ответил сын – Мне теперь не до этого!

–  Да вижу, вижу! Думаешь, не понял? Прикипел уже сердцем к царевне? Все беды сразу на мою седую голову. Глуп ты, аж накручен. Лезешь сам в пасть гадючью, как будто глупый лягушонок. Когда-то будешь смеяться над собой.

Парень отвернулся с досадой.

–  Может, когда-то и буду смеяться, а ныне плакать хочется.

Его душу рвали на доли незримые коршуны. Не мог дождаться, когда появится Мирося, чтобы заглянуть ей в глаза. Что же случилось, что сразу после благословенной ночи она решила выйти замуж? А как же их любовь? Цветок среди волшебной опушки? Или это приснилось? Привиделось в пустых грезах? А в жизни - пастуху к сердцу царевны нельзя?

Неподалеку послышались нежные переборы гусел, тихий голос Бояна запел древнюю думу. Корень с сыном пробились к крыльцу, остановились возле певца. А он, возведя незрячие глаза вверх, перебирал чувствительные струны и вплетал в тревожную мелодию странные слова:

Дума верная, струны звучные

Прогоните вдаль тугу черную

Расскажите мне, да поведайте,

Как на свете белом жить да праведно?

Где судьба моя? Счастье где мое?

Правда где моя неизбывная?

Засеваю по весне ниву тучную,

Ниву тучную да зерном златым,

Только осенью пустоцвет один…

Стены крепкие для семьи кладу,

Но живу век сиротинушкой…

И судьба моя стебелем сухим

Да за ветрами покотилася…

Отвечает песня верная:

– Засевай ниву вольной волею,

Стены возводи словом праведным

Нерушимою ясной думою!

Вольной волею!

Словом праведным!

Ясной думою, чистой совестью!

–  Не по нраву здесь песни Бояновы - тихо говорил Корень сыну - Глянь, Печерун волком смотрит на певца, съел бы заживо.

Люди искренне приветствовали Бояна, над площадью катился одобрительный гул. Вдруг из дверей вышла Мирося, за ней выбежала горничная девушка Зоруля, и сразу же веселая стайка подружек царевны окружила ее кольцом, накинув на нее темную фату. Девушки начали хоровод, запели:

Улетает лебедушка из гнезда

И сестренок, и подружек покида

Крылья сильные на ветры да несут

Проложивши в дивоколе новый путь

– Ой, когда ж тебя, лебедушка, поджидать?

Ой и где же тебя, сестрочка, да встречать?

На лугу ли, на нескошенной траве

Иль в прозрачной дивокола синеве?

–  Ох вы сестрочки, коль раннею весной

Песнь лебяжья разнесется над землей

Принесет мой милый в дальней стороне

Клич любовный на своем крыле.

Коль погибнет он – не ждите с дали

Похоронит мать земля меня в печали

Коль погибну – то тогда весной

Песнь лебяжья смолкнет над землей.

Отлетает лебедушка да в даль

В край чужой, где горечь и печаль…

Крылья сильные на ветры да несут

Проложивши в дивоколе новый путь

На крыльцо вышел, опираясь на плечи воинов, царь Горевей, махнул рукой, сел на высокий дубовый стул, украшенный золотым и серебряным узором.

–  Попели, поговорили – и будет! Рыцари мои верные, выходите в круг! Люди витицкие, дочь моя Мирося должна ныне выбрать мужа, а вам царевича! Она желает, чтобы ее избранник отгадал какие-то там загадки. Пусть будет на то воля Даждьбога! Мирося, говори скорее, что ты там задумала.

Девушки сняли с царевны фату, надели на косы красочный весенний венок. Зореслав даже выдался вперед, прикипев глазами к любимой: что она затеяла, зачем это сборище перед людьми? Неужели, действительно, станет выбирать себе мужа между смешных, придурковатых воевод, которые даже не сумели оборонить царя в битве?