Шрифт:
— Они делают свое дело, не надо нм мешать.
Среди белых генералов также зрело недовольство новым Верховным, они ругались открыто, не стесняясь даже солдат
— Бабник, разбойник, хапуга, казнокрад, палач! И как только земля терпит такого человека! Вошь и та будет благороднее атамана Семенова!
Атаману доносили, что наиболее активно против него выступают генерал-лейтенант Дитерихс [65] , генерал-майоры Акинтиевский, Пучков, Сукин, они — закоперщики, ядро заговора. Все остальные крутятся около них.
65
Дитерихс Михаил Константинович (1874-1937) — генерал-лейтенант, один из организаторов мятежа Чехословацкого корпуса. В 1919 г. командовал Сибирской армией, Восточным фронтом. В июне 1922 г. в Приморье избран «Земским собором» «Единоличным правителем и воеводой земской рати» (именно ему передали власть Меркуловы), объявил «крестовый поход» против Советской России», за восстановление монархии. С октября 1922 г. — эмигрант.
Мечта этих генералов была проста — выманить атамана из его столицы Читы и арестовать, а потом взять власть в свои руки. Узнав об этом, атаман только усмехнулся едко, сложил популярную фигуру из трех пальцев и потыкал ею в воздух:
— Вот!
Выкурить атамана из Читы, где все было подчинено ему, где контрразведка обнюхала каждый камень, каждую щель и все держала на прицеле, было невозможно. Атаман хорошо знал, что значит для него Чита и как опасно ее покидать.
Однако ожидал Семенова еще один удар: японцы собрались уходить из Забайкалья, поняли, что им здесь ничего не светит, около этого вкусного пирога копошится слишком много разного народа, и поэтому подданные микадо решили переместиться на восток, в район Хабаровска и Волочаевки и укрепиться там.
Эта новость повергла атамана в смятение. Он понял, что теперь вряд ли сможет удержаться в Чите и надо спешно подготавливать запасную площадку, куда бы в случае опасности можно было бы переместиться. Он просидел целый вечер за картой, перебирая один вариант за другим, и пришел к выводу, что лучшего места, чем старая, надежная, хорошо знакомая и обжитая станция Даурия, у него нет.
Но уйти просто так из Читы атаман не мог...
Погода опять испортилась. В Чите неожиданно куда-то исчезли птицы — ни воробья, ни вороны, словно они нырнули в снег и растворились в нем. Неожиданно одиноко, неуютно, пусто сделалось в большом городе.
Семенов появился у себя в кабинете рано утром — стрелки часов не приблизились к шести, — следом в кабинет вошел хорунжий Евстигнеев. Атаман хмуро глянул на лощеного полноватого хорунжего:
— Пошлите дежурный автомобиль за Таскиным.
Евстигнеев лихо щелкнул каблуками — он умел делать это бесподобно.
Через двадцать минут Таскин, заспанный, с узкими слезящимися глазами и мятым опухшим лицом, приехал в штаб.
— Сергей Афанасьевич... пора, — сказал ему атаман.
— Понял. — Таскин не удержался, зевнул, потянулся сладко; атаман услышал, как у него громко захрустели кости. — Приступаю к операции.
Через полчаса к внушительному, с толстыми крепостными стенами и узкими окнами-бойницами зданию Читинского государственного банка подъехали шесть грузовых автомобилей с солдатами, на рукавах у которых белели повязки.
Из здания выглянул вислозадый дедок, наряженный в старую форму с галунами, глянул вопросительно на офицера, стоявшего рядом с одетым в штатское Таскиным, которого дедок просто не заметил — для него значимой фигурой был офицер, — спросил надсаженным табаком голосом:
— Чего надо, вашбродь?
— Вы кто?
— Ночной комендант.
— Так вот, господин ночной комендант, вызывайте сюда управляющего.
— Зачем?
— Больно уж ты любопытный, дед. Баню сейчас топить будем.
Баня в госбанке действительно имелась. Управляющий, предвидя голодную и холодную пору, обзавелся кое-каким хозяйством, в том числе и баней. Дедок расплылся в улыбке:
— Баню я могу и без управляющего сгородить. Только прикажите!
Офицер поморщился недовольно, втянул в себя сквозь сжатые зубы воздух:
— Зови управляющего, старый хрен! У него на квартире есть телефон?
— Есть, есть.
— Исполняй приказание.
Через двадцать минут на взмыленном лихаче прибыл управляющий банком — бледный господин с водянистыми мешками под глазами и нервно подрагивающей верхней губой. Офицер сунул ему под нос бумагу, подписанную Семеновым:
— Читайте!
Управляющий захлопал глазами:
— Что это?
— Армия берет под свою охрану весь золотой запас, имеющийся у вас в банке.
— У нас он и так находится под надежной охраной, еще никто не покусился.
— Ваша охрана — это недоразумение. Прискачет какой-нибудь красный командир Пупкин с парой орудий, и вы, господин управляющий, драться за государственное золото не будете. Так и уплывет оно...
— Или заявится кто-нибудь из белых... — неожиданно насупился управляющий.
— Или кто-нибудь из белых, — подхватил офицер, фамилию его история для нас не сохранила, — из войска покойного господина Каппеля...
— А разве Калпель уже покойный? — полюбопытствовал управляющий. — Молодой ведь еще был...