Бураченко подвел мужиков, которые тотчас повалились Фигнеру в ноги.

Александр Самойлович Фигнер. Гравюра А. Грачева.

– Встаньте! олухи царя небесного! – Коли хотите, чтобы я что–нибудь для вас сделал, не смейте в ногах валяться по–собачьи. А теперь отвечайте, да коротко и ясно. Где французы?

– У нас в Сычевке.

– Далеко отсюда?

– Верст тридцать, а то немного и поболе будет

– Много их?

– Видимо–невидимо.

– Что ж они делают?

– Невзначай к нам нагрянули, кто успел и с семьею схоронился, а кто не успел – схватили, мучили, допытывались сестного, всю убоинку и крупную и мелкую захватили, и баб окаянные обидели; чего только они не наделали, – да что говорить, все обобрали, в одних рубахах оставили, ровно после пожара. Да уж больно их много! В нашем селе до пятисот душ, а их тут чуть ли не тысяча вооруженных чертей.

– Ну, а вы как ушли?

– Мы–то? Убегли.

– Кроме этих нехристей еще нет?

– Как нет! И в других деревнях, что около нашего села проявились эти черти: уж мы на дороге, да в лесу слышали об этом; наших тоже много убежало.

– Перебить до единого надо этих негодяев! – мрачно сказал Фигнер, обращаясь к Столыпину, – но сперва нужно, чтоб не попасть пальцем в луну, проведать число их и где они?

Он встал, подошел к налетам, которые все, как один, вскочили с своих мест и сказал:

– Ребята! – кто хочет в охотники на французов?

– Я, я, я! – кричали молодцы: не было ни одного не откликнувшегося.

– Нет, это много: больше десятка не надо. Выходи, кто лучше знает эту сторону.

– Ну, с Богом, в путь! ворочайтесь скорее! – проговорил Фигнер, и они, пропустив вперед проводников, посаженных на крестьянских коней, двинулись в поход.

Немного проехав по торной дороге, мужики повернули на тропинку в лес, говоря, что путь этот будет ближе, и углубились в чащу. Остальные налеты, в виде резерва, остались на месте и спокойно разлеглись на прогалине.

Проехав за своими проводниками по тесной тропинке несколько времени, передовые налеты вместе с Петром Смеловым забрались в самую глушь рощи.

– Стой, ребята, – проговорил старший из налетов, то есть, Петр–ополченец с Георгием на груди, – здесь на лошадях нечего и думать проехать… Слезай с коней, пешие пройдем.

– Не поискать ли какой тропинки? – проговорил кто–то.

– Отчего не поискать, можно бы поискать, коли б не темно было. Да что ее искать? Здесь пройдем прямее, чуть не на простец, почитай верст на десять ближе будет, заметил один из проводников.

Смелов подумал и велел спешиться. Оставив трех при лошадях, остальные вошли в глубь леса. Пройдя версты три или четыре, они услыхали ржание коней, говор на непонятном языке и смех.

Партизаны в засаде. Литография Р. Бахмана.

– Тс!.. Никак близко! Приостановись… – шепотом сказали проводники.

Стали прислушиваться. Шум становился явственнее. Сомнения не было, что тут невдалеке остановились французские фуражиры.

– Подойдемте поближе, – сказал шепотом Смелов, дав. знак следовать вперед. И все стали подвигаться дальше осторожнее.

Наконец, деревья стали редеть и сквозь них налеты, при свете горящих костров, увидали французских фуражиров. Они расположились многочисленными кучками в долине. Расседланные лошади мирно и спокойно паслись на лугу, а около них расставлены были вооруженные сторожевые люди. Далее, образуя обширный, огромный круг, стояли возы с мешками и кулями хлеба, овса и всякого добра, которое удалось отыскать неприятельским солдатам в опустевших господских усадьбах. Одни из этих фуражиров варили и жарили мясо, щипали кур, гусей, и векую птицу; другие чистили оружие, разговаривали и пели, потягивая из бочонков вино.

«Не замай – дай пройти!» Художник В. Верещагин.

К полночи все уже смолкло в долине, где, кроме малонадежных и дремавших часовых, все уже храпело пьяномертвым сном. Тогда наши разведчики, с Петром Смеловым во главе, поспешили пробраться к своим и донести Фигнеру, о близком присутствие французов.

– На коней! – вполголоса скомандовал Фигнер. Потом, обратясь к своей команде, сказал:

– Ребята! французы думают, конечно, что поблизости их нет русских, но мы тут. Теперь они спокойны, а мы, как снег на голову, налетим, пользуясь тем, что они дрыхнут мертвецки. Наплевать нам на то, что их в пять раз больше нас. Дело не в числе людей, а в молодечестве; пощады никому, хоть бы кричал, каланья, свой «пардон»! Коли, руби, стреляй всех! С Богом за мной! Ух! зададим же им, нашим надругателям, пару!.. В это время подехал к нему Смелов.