– Вот тебе и ладно. Машина с моста слетела. Они с водителем чудом остались в живых. И объяснить, что произошло толком не могут. Показалась им дескать на мосту чертовщина какая-то... А трясёт до сих пор, не помогают даже лекарства.

– Ничего себе. Ну, а при чём здесь пасечник?

– Это они в таком страхе, наверное, от него убегали... Нет, конечно. Но запросто он мог организовать на мосту диверсию. А через брод вряд ли нас будет ждать.

– Диверсию? Да что это за Парамон такой?

– В советское время работал тут инспектором в природохране. В этих местах о нём ходят легенды. Не было никому от него спасения. Везде успевал. Всё видел, всё знал. В него и стреляли, и ножи совали, и поджигали, чего только не было. Хватило бы десятерых таких как он на тот свет отправить, а выходило наоборот...

– Ого. Крутой мужик по всему видать.

– Да. Из старых комиссаров. Воевал здесь в партизанском отряде. Один раз вступил в бой против целой роты фашистов. Якобы они в него несколько пуль всадили, а он всё равно выжил. Пропал после боя. А через неделю вышел из леса в чём мать родила. И вроде как лишился памяти. Зато открыл в себе сверхспособности, стал экстрасенсом. Не то судьбу предсказывает, не то излечивает от болезней и запоев. Приходили со всей округи к нему. Взгляд у него такой, словно и впрямь видит тебя насквозь. И мёд его пчёлы собирают какой-то особенный. Не просто там лесной или луговой, а даже так называемый пьяный мёд, который собирают с ядовитых растений. Не знаю правда или нет, но ещё говорят, он выкачивает мёд из ульев, не одевая комбинезона и сетки. Пчёлы его не трогают.

– Пчёлы его и меня не трогают. А вот мёд штука полезная. Люблю мёд. Могу литр съесть сразу, - показалось Тимур даже причмокнул, - Пьяный мёд я бы попробовал. А откуда ты это всё знаешь, Фёдор Маркович? Наводил справки?

– Работа такая, сам понимаешь.

– Да. Пахан наш не любит осечек.

– Никто их не любит. Но в этой деревне у меня ещё и бабка жила. Вон её дом виднеется с красной трубой, с шиферной крышей. Да. Считай тридцать лет не был в этих местах, а всё как вчера было. Вот странно.

– Понятно. Какой из них, говоришь? Не вижу. Впрочем, ладно. Вся эта хрень колхозная на вид одинаковая и пахнет коровьим дерьмом... А пасека-то сама где?

Щуплый поморщился. Подумал, какое же этот Тимур быдло. Заставила злодейка-судьба иметь дело с такими вот упырями. Ничего. Всё изменится после этого дела.

– Пасека -- вот там, на окраине. От нас за деревней. На лугу возле опушки леса. Там, где река уходит излучиной вправо. На, посмотри лучше сам. Изучи диспозицию.

– Да ладно. Чего мне смотреть?

Однако бинокль взял и сдвинув очки на лоб, прямо-таки вдавил окуляры себе в глаза. Прибор выглядел игрушечным в его огромных со сбитыми костяшками пальцев, ручищах.

– Это где сруб на высоких сваях? С острой крышей?

– Да. Избушка на курьих ножках. Говорю же тип очень странный.

– И поэтому наш клиент. Поехали объясним ему что к чему. Засунем этого пасечника головой в улей. За Косого я уже злой на него. Васька - пацан правильный.

– Тимур, нам шум лишний не нужен. У нас здесь будет элитный посёлок. Иностранцы в инвесторах. Надо провернуть всё быстро и без жертв по возможности.

– По возможности.

– Тимур.

– Ладно, ладно. Всё понял. Поговорим с ним вежливо, по душам, как это принято у русских людей. А если не поймёт, тогда головой в улей. Да? Ну, погнали. Чего стоять-то?

– Только давай всё делать как я скажу.

– Нет базара. Ты у нас главный стратег. Тебе и руль в руки. Кто ты по званию, Фёдор Маркович? Генерал? Полковник? Я-то дембельнулся сержантом.

– Тимур, я серьёзно. Никакой он не колдун, конечно, но шутки с ним могут кончиться плохо. На всю голову тронутый дед. Не удивлюсь если мост был и вправду минирован. Вообще, надо было одну машину направить к мосту. Провести так сказать, отвлекающий манёвр.

– Не переживай, Фёдор Маркович. Будет тебе блицкриг. Возьмём мы эту Брестскую крепость в сжатые сроки и до наступления холодов. Я ведь тоже экстрасенс, кого хочешь вылечу взглядом. Запоры мне особенно хорошо удаются.

Тимур посмотрел на него давящим взглядом раскосых глаз. Фёдор Маркович выдержал, ответив фирменной усмешкой с прищуром, но внутренне съёжился, и впрямь ощутив тяжесть внизу живота. Он знал на что способно это бритоголовое животное. Он ведь даже не шутит насчёт улья.

– Пацаны, давай по машинам, - просипел Тимур первым отведя взгляд, - Фёдор Маркович показывай нам дорогу.

Не проронив почти что ни слова, с тем же хмурым видом парни расселись по машинам, оставив в качестве назидания простушке-природе пару десятков окурков, вмятых в землю вместе с полевыми лютиками, пустую сигаретную пачку и пластиковую бутылку из-под минералки.

Вновь чёрными крыльями распахнулись и хлопнули двери и внедорожники двинулись вдоль берега по косогору, оставляя порезы на зелёном ковре, вытканном узором васильков и ромашек, густо усыпавших полевое пространство. Птичьи голоса замирали в том месте, где проезжали машины и подымались вновь, лишь только вдали стихал гул моторов.