Девушку звали Жанной. Рана оказалась пустяковой, пуля прошла по касательной, лишь опалив бок и содрав кожу. Саня, натуго перетянув Жанну бинтом, вытер ладони об гимнастерку и поднялся.

— Идти сможешь? — спросил он.

— Не знаю. Наверное, смогу. Ты… ты не убьешь меня?

Последняя фраза прозвучала настолько трогательно, что у Сани внезапно заныло сердце. Он протянул руку, помог девушке подняться и сразу подхватил — у Жанны, едва она встала на ноги, подкосились колени.

На секунду ее лицо с закушенной от боли губой и влажными черными глазами оказалось прямо напротив. Саню окатило волной нежности — в ее взгляде было что-то беззащитное, детское. Саня присел.

— Залезай на закорки, — сказал он. — Не бойся, я здоровый, сдюжу. Нет, постой. Ты есть хочешь?

Собрались на палубе баржи, некогда полузатопленной, а сейчас, с обмелением Невы, просевшей и по основания лееров вросшей в грунт.

— С Москвой покончено, — сказал Борода, едва остальные расселись. — Ребята ходили на юг, сегодня вернулись. Давай, скажи нам, Рома.

— «Исход-12» взлетел, — Ромка сглотнул слюну. — Это точно. Группа вышла за зону глушилок. Поймали Петрозаводск и Кандалакшу, там все по-прежнему. Волны, на которых переговаривались в Москве, пусты. Полное радиомолчание. Я думаю, первые беженцы придут к нам в течение недели, от силы двух.

— Ты же оттуда, — глухо сказал Борода. — У тебя там остался кто?

— Сестра.

— Понятно. Жаль. Впрочем, скоро все там будем. Значит, так, ребята, штаб предлагает больше не ждать. Локальные прорывы неэффективны, мы лишь теряем людей.

— На жратву размениваем, — подал угрюмую реплику Кирпич.

— Жрать тоже надо, — резонно заметил Борода. — Но это теперь уже неважно. В общем, так: прорывы и набеги на склады отменяются. Так и передайте своим. Никаких больше набегов. Штаб готовит тотальную операцию. О ней нас оповестят за сутки. Пойдут все. Без единого исключения. Больных и раненых понесем на руках. Вопросы?

— Ляжем все, — Кирпич расправил плечи. Его дубленое, обгоревшее докрасна лицо застыло. — Третье оцепление мы прорвем. Может быть, и второе. А дальше нам не пройти, там все и останемся.

— Не все, — возразил Борода. — Кто-то, возможно, прорвется дальше.

— Шансов почти нет. Нас подавят огнем. Там у них собраны лучшие войска. Сытые, млять, откормленные.

— У тебя есть другие предложения?

— Нету. Были бы, давно бы уже предложил.

— Ну вот и закройся. Еще вопросы?

Ромка поднялся.

— Когда примерно операция? — спросил он.

— Не знаю. Думаю, ждать осталось не больше двух месяцев. От силы три. У тебя в отряде сколько народу?

— Триста восемнадцать человек, включая раненых. С боеприпасами плохо.

— А у кого сейчас хорошо? — Борода яростно прихлопнул присосавшегося к щеке комара. — Вот дрянь-то, — сказал он. — Кто бы мог подумать. Комары в декабре, ети их мать. Ладно, все, расходимся. Патроны беречь. И это, духом не падайте. Вы за людей в ответе. Не может быть так, чтобы всех перебили. Кто-нибудь непременно останется.

— Давайте сначала вы, профессор, — Смирнов поднес зажигалку генералу, закурил сам. — Что нас ждет, если «Исход» стартует через три месяца? В подробностях.

— Боюсь, коллега, что ничего хорошего. Прежде всего, мы не сможем вместить расчетное количество экипажа. Жилые помещения не готовы. Коммунальные сооружения тоже. Фермы тоже. Далее…

— Сколько человек мы можем взять на борт? — прервал Смирнов.

— М-м… Затрудняюсь сказать точно.

— Говорите приблизительно.

— Что ж. Не больше пятидесяти тысяч, иначе нас ждет голод. Понимаете…

— Я все понимаю. Каковы перспективы, если на борту окажется всего десять процентов от расчетного количества?

Профессор откинулся в кресле.

— Мрачные перспективы, — сказал он. — Будет очень тяжело. Очень. Особенно нескольким следующим поколениям. Придется трудиться, коллеги. Всем и каждому. Без выходных и по много часов в сутки. Улучшений стоит ожидать, видимо, лишь в поколении четвертом или пятом. Если, конечно, к этому времени на борту «Исхода» останутся люди. Вероятность гибели экипажа высока. Больше пятидесяти процентов.

— Понятно, спасибо. Теперь вы, генерал.

— Завтра я займусь составлением подробного плана. Погрузить на корабль пятьдесят тысяч человек не проблема, тем более что изрядная часть специалистов и так внутри. Проблема отобрать эти пятьдесят тысяч.

— Ваши рекомендации?

— Рекомендации… Насколько я понимаю, полетят специалисты и их семьи, те, кто внутри первого круга оцепления, так? А большая часть военных останется.

— Вы жалеете, что некем будет командовать? Боитесь остаться не у дел?