— Почему Вы так говорите?

— Потому что это правда. Проклятый карлик отправил нас сражаться в огне, сотни людей сгорали в адском пламени ради злобного мальчишки на Железном Троне, который морил их голодом и расстреливал, подобно дичи. Довольно с меня огня… Я ухожу… — прошипел он, и злость сверкнула в его глазах.

— Уходите? Но куда?

— Куда угодно: может на Север, может на Стену, туда мне и дорога… подальше от этого проклятого пламени.

— Но ворота закрыты. Вы не сможете выйти.

— Неужели ты считаешь, что меня смогут остановить запертые двери? Всякий, кто попробует преградить мне путь — мертвец, — прорычал он, ухватившись за рукоять меча.

Санса попятилась назад, почувствовав приступ паники, холодом разливавшийся в груди.

— Зачем Вы пришли сюда?

— Ты обещала мне песню, пташка. Забыла?

Она не понимала, о чем он. Как может она петь для него здесь, под пламенеющим небом, когда люди гибнут сотнями и тысячами?

— Я не могу. Мое сердце больше не поет ни о любви, ни о прекрасных рыцарях. Отпустите меня, мне страшно, — взмолилась девочка, глотая слезы.

— Тебе всегда страшно. А ну, посмотри на меня. Посмотри! — прикрикнул он. — Я позаботился бы о тебе. Они все меня боятся. Пусть-ка кто-нибудь посмеет тебя тронуть — убью! — Он дернул ее к себе, и ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Пес был слишком силен, чтобы с ним бороться. Санса закрыла глаза, молясь, чтобы это поскорее кончилось, но ничего так и не случилось. — По-прежнему не можешь на меня смотреть, да? — Клиган вывернул ей руку и швырнул на кровать, огромной горой нависая над ее хрупкой фигурой.

В этот момент ее захлестнул целый круговорот эмоций: страх смешивался с непонятным даже ей желанием, подстегнутым воспоминаниями о ее первом поцелуе. Чутье побудило ее поднять руку и коснуться пальцами его щеки. Она не могла видеть его в темноте, но ощущала на себе его взгляд, чувствовала липкость крови и что-то другое, не кровь, хотя и мокрое. Одновременно в предвкушении и страхе перед неизвестным девушка слегка подалась вперед, но самого страшного так и не произошло.

— Пташка, — проскрежетал он, как сталь о камень, и встал. Санса услышала треск разрываемой ткани и удаляющиеся шаги.

Отважившись наконец слезть с кровати, она поняла, что осталась одна. На полу валялся белый плащ Пса, скомканный, покрытый копотью и кровью. Будто пораженная громом, девушка схватила его в охапку и выскользнула из комнаты.

Санса бежала по извилистым коридорам, но с каждым шагом ею овладевал истинный ужас. Дым смешивался с утренним туманом, застилая едкой серой пеленой извилистые проходы. Слезы текли по щекам, оставляя белые дорожки на нежной коже, покрытой пылью и мелким пеплом.

«Я знаю это место. Каждый день я проходила во сне по этим нескончаемым тоннелям, О, Боги…» — взмолилась девушка и побежала. Вокруг нее царила тишина и смерть, даже крики и звук битвы, которые совсем недавно леденили ее душу, ушли, остался лишь всепоглощающий туман. Туман, который стал для нее воплощением истинного кошмара, единственного страха, сравниться с которым не могла война и смерть. Туман, ставший воплощением неизвестности. Она бежала сквозь него туда, где могла быть в безопасности. И впервые она знала, что искала каждую ночь в беспокойных снах. Она бежала к нему… к тому, кто не побоялся вырвать ее из лап бунтующей толпы; к тому, кто защищал ее от Джоффри; к тому, кто посмел украсть у нее поцелуй. Она бежала к Сандору Клигану.

Перед ее глазами мелькали призрачные тени, которые пропадали вместе с зелеными вспышками. Проходы сменялись один за другим, но девушка никак не могла найти выход из этого лабиринта. Отчаяние все больше сковывало ее трепещущее сердце, а выхода все не было. В какой-то момент Сансе начало казаться, что она потеряла рассудок, а может быть, и умерла вовсе. И сейчас, лишенная милости богов, бредет по неведомым ни одному живому человеку тоннелям, в поисках последнего пристанища, благодати, которая снизойдёт до ее испуганной души.

Вконец потеряв надежду, а вместе с ней и осторожность, набрав полную грудь едкого воздуха, Санса прокричала:

— Сандор!

И столько боли, страха и отчаяния было вложено в этот крик, что казалось, даже вековые стены содрогнулись, почувствовав жалость к этой невинной душе.

Потеряв последние силы, девушка опустилась на холодные плиты, прижав к груди окровавленный плащ и зарыдала. Она оплакивала свою умершую волчицу, убитого отца, оставленный дом и… своего единственного защитника. Как и в её сне он исчез, поглощенный туманом, а она так и не смогла его догнать, так и не смогла поймать ускользающую от нее тень. В очередной раз она винила себя за трусость и глупость, за нерешительность.

«Вот Арья бы не растерялась. Она бы ухватилась за любую возможность покинуть это проклятое место. А я…» — Санса буквально задыхалась от рыданий и злости на себя, когда услышала звук приближающихся шагов и крики небольшого отряда. Она быстро поднялась и понеслась по коридору, ведущему, как ей казалось, к винтовой лестнице. Люди, услышав ее, побежали следом. Ноги предательски скользили по каменным плитам, но каким-то чудом девушке удавалось сохранить равновесие, однако все же усталость и страх оказались сильнее, и, не увидев небольшую ступеньку, Санса полетела вниз, пытаясь схватить руками воздух — рухнула на пол, разбивая в кровь колени и ладони.