— Жаль только, настоящее менять свое решение не хочет, — придвинувшись к Фриндесвайд, Кристофер обвил ее талию одной рукой. Если прогонит — так тому и быть, если же нет… а она хотела отстраниться. Отвернуться, скинуть руку носящего второго чин, не видеть этой нежной улыбки и молящего взгляда теплых карих глаз… но когда Кристофер наклонился и коснулся губами нежной кожи за ухом, демоницу словно парализовало. Разряд тока пробежал по нервным окончаниям, растекаясь по телу карателя звенящим напряжением и томительной слабостью одновременно. Кристофер отлично знал, где нужно поцеловать или погладить ее. Он знал Гейл вдоль и поперек как карту. Женщина прерывисто вздохнула, невольно запрокидывая голову. Крис прижался к женщине теснее, скользя губами и языком по стройной шее Фриндесвайд, вновь ощущая вкус ее кожи и упиваясь им. Он так тосковал по ней, по ее манящему соблазнительному телу, по смоляной копне волос, водопадом падающей на плечи… проигрывая пальцами, он провел вдоль ее талии вниз, к бедру. Вздрогнув, демонесса резко остановила его руку, сжав его холодные пальцы настолько сильно, насколько смогла.

— Крис, прекрати. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. Смирись. Мы можем быть друзьями, учеником и учителем, но не любовниками.

Мужчина сжал зубы. В глубине его глаз полыхнул гнев и мгновенно потух.

— Сын предателя перещеголял меня… забавно. Его ласкам ты была бы рада больше…

— Это тебя не касается, Крис, — тихо произнесла демонесса. — Давай не будем бередить прошлое.

— Да, давай. В таком случае, — Кристофер поправил свою кожаную куртку. Кажется… кажется это та самая куртка которую Гейл подарила ему. Это очень мило, но и отдает одержимостью, неспособностью расстаться с прошлым. — Брось идею о Фениксе. Есть варианты расстаться с жизнью и по-красивее.

— Не в моих правилах отступать, — Гейлавер поднялась. Золотисто–зеленые глаза вспыхнули алым. — Хочу доиграть все до конца.

========== Часть 23 ==========

Плюсы есть во всем. Даже в том, чтобы считаться мертвой. Не важно, что ты натворил, ты этого сделать не мог — ты мертв. Ты труп. Ты сыграл в ящик. Поэтому сейчас самое время завершить незаконченные дела. Ведь предел есть у всего, и у терпения в первую очередь. Так вот, ее уже давно кончилось. Талия убрала за ухо синие щекочущие щеку пряди и сделала музыку погромче. Сквозь ударные, звон тамбуринов и тонкий голосок флейты едва пробивались звуки дождя. Самая подходящая погодка. И оплачет, и омоет… девушка усмехнулась, предвосхитив некоторые события. Сегодня будет много крови, правды и неожиданных поворотов. Даже слишком много.

Кеды, насквозь уже промокшие, мерили шаги по блестящему глянцевому асфальту. Толстовка, впитавшая в себя серебристые капли, тоже отвратительно липла к телу. Руки в карманах начали неметь, но холода она не чувствовала. Она никогда не мерзла. Лишь дважды Талия ощутила неумолимые ледяные объятия, смыкающиеся вокруг нее — когда узнала о смерти отца и когда встретила… девушка решительно тряхнула головой, отгоняя нежелательные и столь ненужные сейчас мысли, и переключила на следующий трек. Этот влияет на нее слишком благотворно. Прислушиваясь к грохочущему рокоту барабанов и истеричному визгу гитар, дочь архонта слабо улыбнулась и опустила голову. То, что нужно…

Громада заброшенного склада неумолимо возвышалась над жалкой кучкой людей. Окна чернели выбитыми стеклами как провалы глазниц в черепе, серый бетон стен потрескался и местами облупился, на потемневшем от дождя камне разноцветными кляксами расплывалось граффити. Девушка сморщила нос, разворачивая лимонный леденец. Ну и дыра… что, надоело заботиться об отделке? Искристо–серый занавес дождя практически скрывал девушку из вида священных воинов. Они жались друг к другу как котята, пытаясь втиснуться под один зонт. Перед погодой все равны, она предпочтений не делает. С наслаждение хрустя конфеткой, девушка достала из кармана Хель… с этими парнями Талия расправилась быстро, даже особо не напрягаясь. Да и какое напряжение можно ощутить, когда они даже не понимали, что произошло. Звук выстрела, минутная жгучая боль и все. Перешагнув через черный траурный зонт, девушка продолжала идти к своей цели под оглушающую музыку в наушниках. Даже жалко стало тех нескольких пуль, которые она потратила на тех бездарей, но нужно чем-то жертвовать. Или кем-то. Чем дальше по складу она шла, тем больше трупов оставалось за ее спиной. Ни сожаление, ни раскаяния, ничего. Все так, как и должно быть. Они должны умереть от ее руки. Жизнь за жизнь…

Звук ее быстрых легких шагов сопровождался стуком воды, чьи капли, соскальзывая с ее волос и одежды, разбивались о грязный пол. Талия вытерла мокрое лицо рукавом, размазывая слезы дождя по щекам. Кулон-солнце, висящий где-то на уровне ее солнечного сплетения, приятно грел кожу, оставляя на ядовито-оранжевой ткани майки обугленное пятно. Девушка толкнула тяжелую металлическую дверь уже поеденную ржавчиной. Она поддалась с громким лязгом. Ее ждали, поэтому дверь была не заперта. Поэтому люди так легко шли на смерть. Поэтому она вновь достает из кобуры пистолет и наставляет на свою жертву.

— Добрый вечер, — мужчина неторопливо повернулся к ней. — Ты заставила себя ждать. Впрочем… думаю, это не твоя вина. Погода нынче… ненастная, — он тяжело вздохнул, благочестиво крестясь и прикрывая глаза. — Это гнев Господень. Это ангелы оплакивают невинно убиенных.

— Они не невинно убиенны. Они умерли за дело. Причем божьим промыслом здесь даже не пахло, — Талия сняла Хель с предохранителя и передернула затвор, — да ты сам не лучше. С демонами болтаешь как с братьями.

— А в твоих жилах течет их кровь, — Катон покачал головой. Бедное дитя… она совсем заплутала. Но ничего, он сумеет показать ей путь во тьме. Священный воин шагнул к девушке, не обращая внимания на черный глазок дула, устремленный ему в грудь. Туда, где трепещет сердце. Священник подошел практически вплотную к устремленному на него пистолету, тусклые карие глаза полны печали и желания помочь. Но все это лишнее. Талия итак знает, что ей следует делать. Однако ее рука дрожала, хотя палец по-прежнему лежал на курке. Одно касание, даже не требующее особых усилий, один — единственный выстрел — и все кончено. Для него. Но дочь архонта медлила. В синих глазах с мокрыми слипшимися от дождя ресницами пляшет нерешительность и… страх? Боль? Но раньше она отнимала жизни с большей легкостью. Чего она боится? Божьего гнева из-за того что убьет священника? Но этот «служитель Господень» убил многих и совершенно не испытывает укора. Так почему же она медлит? Ее цель праведнее всего, ее месть заслуженна. Почему Талия не может привести приговор, подписанный много лет назад, в исполнение? Ответ прост…

— Хватит шалить, детка, — насмешливый голос Данте эхом разносится по всему помещению. Девушка прикрыла глаза, заставляя темноту наполниться звуками и обостриться — звон металла и тихий лязг. Вот исполинский меч наемника выскользнул из ножен. Звонкий стук каблуков и глухой смешок — прибыла демонесса. Талия втянула голову в плечи, исподлобья глядя на блондина, и резким стремительным движением направила дуло второго пистолета на полу демона. Нет, убивать его не в ее планах, но она должна быть уверена, что он будет держаться на расстоянии личного пространства.