– Сколько времени мы пробудем там?

– Месяц, может чуть дольше.

Месяц. Им с Джендри никогда не удавалось побыть наедине больше нескольких часов. Подобная перспектива заставила сердце Арьи трепетать, словно она снова была девочкой.

– Когда отправляемся?

Как Арья и предполагала, Эймон с легкостью поверил в ее историю, в отличие от Рэйнис, а Алисанна прятала улыбку за платком, но никто не сказал ничего против. Единственным, кто высказал свое мнение на этот счет, был Брандон. Он пришел в ее покои за день до отъезда, прижал Арью к себе и сказал:

– Веселитесь.

Арья едва помнила, как это делается, но поклялась самой себе, что сделает все, чтобы так все и произошло.

_____________________

Это были самые счастливые недели ее жизни.

Штормовой Предел был таким же, каким Арья его запомнила, вплоть до неодобрительных взглядов, которыми ее одаривали местные жители. Но люди очень любили Джендри, а Брандона еще больше, так что Арье удалось спастись от чрезмерного недружелюбия в свою сторону. Старый Кортни Пенроз умер несколько лет назад, и новый кастелян был гораздо добрее. Он с жаром приветствовал Джендри, и Арья улыбнулась от мысли, что Баратеоны все еще были королями, хоть только и в Штормовых землях.

Джендри расположился в покоях Ренли, а Арья вернулась в свою старую опочивальню, в которой не была с тех пор, как сбежала с Эйгоном много лет назад. Сейчас Арье казалось, что это была другая женщина, другая леди Штормового Предела, но ей стоило признать, что она скучала по запаху моря и по волнам, разбивающимся о скалы залива Разбитых кораблей. Штормовой Предел был красивым местом, несмотря на то, что не всегда был добр к ней.

– Ты выглядишь так, словно увидела призрак, - прокомментировал Джендри с порога.

Арья повернулась к нему с улыбкой.

– Я чувствую себя примерно так. Словно я прожила дюжину жизней, но эта… Я всегда жалела о том, что произошло здесь, о том, что сделала. Я была так молода и так безнадежно глупа.

– Мы все были такими. И остались.
– Джендри положил руки ей на плечи с нарочитой осторожностью, словно боялся, что она обратится пылью в его руках.
– Но сейчас мы здесь, а прошлое осталось в прошлом.

– Прошлое в прошлом, - повторила Арья, повернувшись для поцелуя.

Эти недели были лучшими в ее жизни. Арья никогда не произнесла бы этого вслух, но, в некотором смысле, Джендри был более причудлив, чем она сама, и распланировал каждый день. Она не могла позволить себе такую роскошь, как воображение. Их время было ограничено, и Арья собиралась насладиться им полностью, не думая об одиночестве, которое последует за этим.

Они проводили дни, катаясь верхом, гуляя по пляжу и делая все, что приходило им в голову. Арья была почти уверена, что не спала первые два дня, и ее безрассудная потребность в прикосновениях Джендри могла сравниться лишь с его отчаянным желанием прикасаться к ней. Это было замечательно: гулять вместе, практически не отходя друг от друга. Если слуги и замечали что-то, то делали вид, что ничего не происходит, и Арья вспоминала о старом Кортни Пенрозе, который докладывал Роберту о каждом ее проступке.

И все же, несмотря на то счастье, что они оба испытывали все это время, Арья знала, что они больше никогда не смогут быть вместе. Это был единичный побег от всего, что сдерживало их. Как только они вернутся в Королевскую гавань, она снова станет Королевой-матерью, а Джендри вернется к Сансе. Даже с ее благословением, Арья не могла спать с Джендри прямо под носом у сестры снова. Они были слишком стары, чтобы совершать те же ошибки.

Иногда Арья разглядывала свое отражение в большом зеркале, когда-то принадлежащим Кассане Эстермонт, и осознавала, что ее юность покинула ее. Она оставалась стройной, но ее груди давно потеряли свою форму после рождения детей. Серебристые полосы покрывали ее живот и бедра, а на ее лице появились морщины, принадлежащие женщине, прожившей нелегкую жизнь. Брандон часто касался глубокой борозды между ее бровей и говорил, что она выглядит так, будто постоянно ожидает конца света, и Арья не знала, как объяснить ему, насколько сильно она беспокоится обо всем. Сейчас Арья изучала саму себя, касаясь морщин у рта, и подумала о лице своей матери, которое также излучало постоянное беспокойство.

– Думаешь, нам суждено стать нашими родителями?
– спросила Арья, вырисовывая невидимые узоры на груди Джендри.

– О боги, надеюсь, что нет.

– Думаешь, боги планируют нашу жизнь, и мы ничего не можем с этим поделать?

– Думаю, мы принимаем решения. Не знаю, думают ли боги о нас вообще.

– Иногда я не знаю, что бы предпочла: знать, что я не властна над тем, что произошло, или понимать, что все это произошло по моей вине.

Джендри коснулся губами ее макушки.

– Давай не будем думать об этом сейчас.

Ворон прилетел за неделю до того, как они должны были вернуться в Королевскую гавань. Они с Джендри вернулись с конной прогулки в лесу, и, после тяжелого дня верхом, Арья могла мечтать лишь о горячей ванне. Они едва успели войти в замок, когда мейстер нашел их и отдал Арье письмо. Алый воск с изображением дракона заставил ее внутренности сжаться, и она поняла, что просто боится открывать его.

– Если бы новости были плохими, ты бы получила больше одного ворона, - заметил Джендри, и Арья кивнула, дрожащими руками вскрывая письмо.