Рембо. Сюда. Поиски вселенского опыта привели меня сюда. К бессмысленному существованию в нищете и безделье, под пятой лысого, потасканного, стареющего, вечно пьяного лирического поэта, который цепляется за меня, потому что жена не пускает его на порог.

Верлен. Как у тебя язык повернулся?

Рембо. Легко. Это чистая правда. Посмотри на себя: ты прозябаешь, потому как на другое не способен. Разве это жизнь? Выпивка, секс, меланхолическая самовлюбленность и жалкие гроши, которых хватает лишь на то, чтобы забыться перед сном. Для тебя это предел. А я здесь потому, что для меня это свободный выбор.

Верлен. В самом деле?

Рембо. Да.

Верлен. А зачем?

Рембо. Что значит «зачем»?

Верлен. Зачем ты повторно увязался за мной в Лондон? На каких интеллектуальных предпосылках основан твой свободный выбор?

Рембо. Я и сам не раз задавался этим вопросом.

Верлен. Не сомневаюсь, эта поездка виделась тебе очередным этапом твоей личной одиссеи. Опуститься на самое дно, чтобы заслужить право — позволю себе некоторую мифологическую смесь — пастись на самых верхних склонах Парнаса.

Рембо. Твои наскоки сегодня вразумительны, как никогда.

Верлен. Моя теория отлична от твоей. Моя теория гласит, что ты ничем не отличаешься от Мюссе.

Рембо. Что ты сказал?

Верлен. Провокационное сравнение, согласись, тем более что ты постоянно обливаешь грязью беднягу Мюссе.

Рембо. Поясни.

Верлен. Изволь: подобно Мюссе, точнее, одному из его героев, ты примерил на себя мантию порока, а она приросла к твоей коже. Ты увязался за мной потому, что сам этого хотел; потому, что у тебя была такая потребность.

Рембо. Что ж, учитывая твои скромные умственные способности, мысль интересная, хотя ты допускаешь свою обычную ошибку.

Верлен. Какую?

Рембо. Увлекаешься определенной идеей не потому, что она верна по сути, а потому, что она эстетически привлекательна.

Верлен. Ну, существуют и менее элегантные причины, по которым ты готов терпеть мои скромные умственные способности.

Рембо. Например?

Верлен. Например, тот факт, что я тебя содержу.

Рембо. Твои мозги так же уродливы, как твое тело.

(Молчание. Они смотрят друг на друга в упор. Верлен некоторое время борется с собой, но внезапно его лицо принимает отсутствующее выражение, и он широком шагом устремляется сквозь сцену.)

(Обеспокоенно.) Ты куда?

Верлен. На кухню. Обедать пора.

Рембо. Господи, прямо как баба!

(Вместо ответа Верлен оставляет на столе селедку и масло, а потом широким шагом идет сквозь сцену в направлении от кухни.)

Ты куда?

(Верлен уходит.)

Куда тебя несет? (Он становится испуганно-беспомощным.)

Занавес.

Рембо. Где ты был?

Верлен. Решил пройтись. Заходил… заходил опять в испанское посольство — узнать, может, они передумали. Но нет, уперлись. Это же нелепо, просто курам на смех. Я им говорю: хочу на фронт, готов умереть за ваше дело, вы не имеете права отказывать добровольцам. А они в ответ: мы иностранцев не берем. Раз так, говорю, вы заслуживаете поражения в этой треклятой войне, и надеюсь, оно не заставит себя ждать.

Рембо. Ты все утро провел в испанском посольстве?