– Ты ж сам долдонил про то, как нам повезло с французом - и ведь прав оказался! Тогда выходит, что действовал верно. Не надо было нам на тех оставшихся лезть. Точно, первым разом повезло, ну а потом удача развернулась на шестнадцать румбов...

Честь офицера Российского императорского флота не была посрамлена: лейтенант Семаков добрался до своей квартиры без посторонней помощи. Ну разве что шаг этого достойного моряка оказался не вполне четким. Но этого никто не заметил, а если заметил, то не запомнил, а если запомнил, то промолчал.

Пока решалось дело с модернизацией корабля, у госпожи магистра оказались собственные заботы.

– Марья Захаровна, снова с просьбою.

Маг жизни не смогла скрыть удивления. С ее точки зрения казак выглядел вполне здоровым.

– Я слушаю, Тихон Андропович.

– Зуб болит, спасу нет.

Мариэла выругала себя - мысленно, понятное дело - поскольку магистру стыдно не увидеть искажение потоков даже такого небольшого масштаба.

– Надобно поглядеть распределение...

Удивительное дело: все зубы у хорунжего оказались целы. Но опять случилась трудность с переводом на русский:

– Тут... такое воспаление мягкой ткани в зубе... работа не из больших, но условия будут. До завтрашнего утра лучше вообще ничего не есть, пить только. Вот разве простоквашу и творог можно. И сверх того: чтобы никто из этих... сами знаете... к вам не подходил. И домой идти с осторожностью, чтоб опять же никого не повстречать.

– Возможное дело. Малость поголодаю, а ночевать буду в доме, где таких-этаких нету, проверял.

Казак сказал правду: вдовушка, у которой он пользовался жильем, расплачиваясь при этом услугами интимного характера, не была негатором. Пистолет показал это безошибочно.

– А завтра в то же время ко мне на осмотр.

– Беспременно буду.

– Хорошо, коль так. Начнем. Дай-ка глянуть на зубы глазами... ага... подновлю-ка я...

Через пять минут боль начисто исчезла, а еще через двадцать молодая женщина с торжествующей улыбкой предложила:

– Теперь глянь в зеркало, Тихон Андропович.

Неболтай чуть наигранно возмутился:

– Да что ты говоришь такое, Марья Захаровна, я ж не девка на выданье, чтоб на себя в зеркало любоваться. Да и нет его у меня.

– Выходит, это я девка на выданье: у меня оно есть. Держи, да улыбнись пошире, - и маленькое, меньше ладони, зеркальце ткнулось в казачью руку.

Хорунжий повиновался. Некоторое время он пристально вглядывался, потом прочувствованно выразил восхищение:

– Цены тебе нет, Марья Захаровна. Прими-кось, не побрезгуй.

Мариэла глянула и тихо ахнула: на ладони пациента лежала золотая цепочка с золотой же подвеской, в которую были вделаны маленькие изумруды.

– Если этакое за работу - нет, взять не могу, слишком дорогое. Мой труд столько не стоит. У нас подобное носят... носят... носят... ну, если только самые-самые богатые маги жизни. Как моя наставница.

Мариэла не врала: с точки зрения любого мага жизни использование подобных кристаллов в качестве украшения было, по меньшей мере, расточительством.

– Так то у вас дорого, - мгновенно нашелся казак, - а в здешних краях цены другие. А не хочешь как плату - ну, прими тогда подареньем.

Маг жизни отдала низкий поклон.

– Раз так, то возьму, но в долгу буду.

– При случае напомню про должок, - очень серьезно ответил хорунжий.

Неболтай и Мариэла совершенно не заметили, как перешли на 'ты'.

С утра пораньше Семаков поехал на бричке к хорошо знакомому мысу.

Дракон первым делом учтиво поблагодарил за пряник. А заодно объяснил собственную осторожность:

– Нам, драконам, очень вредна ржаная мука и изделия из нее - хотя они не смертельны. Но тот пряник был очень вкусен и безвреден. У нас таких нет... Так вот, вам пришла посылка.

Вопреки ожиданиям, ею оказалась порядочная стопка бумаги, а не груда железа.