Он встал с кровати, потягиваясь. Домино тихо спросил:

– Ты уже убивал кого-нибудь?

– Когда бы я успел?
– хмыкнул Азат.
– Ты из-за этого переживаешь? Лиха беда - начало! Если что, я буду нашим серийным киллером, а ты - стратегии строить. А? Классно я придумал? Но насчёт заработка всё же подумай. Я лично не хочу связываться с наркотиками: там и не заметишь, как сам подсядешь. У меня оба родителя скололись. Век бы этого не видеть!

– Торговать людьми лучше? Похищать кого попало, виновного или невинного, и обрекать на участь хуже смерти? Я пас.

– По твоим словам не очень от наркоты отличается, - ухмыльнулся Азат. Домино гневно посмотрел на него.

– Давай потом это ещё обсудим?

– Окей, окей, не кипятись только. Спокойной ночи, брат.

Насвистывая, Азат удалился на свою половину. Домино же, изнывая от переизбытка впечатлений сегодняшнего вечера, проворочался в постели ещё часа три, прежде чем сумел наконец заснуть. В голове его ожидаемое будущее разделилось на две равнозначные половины, в одной из которой была сияющая Алекта с обещанием той жизни, о которой он тайно мечтал, и он больше не знал, чего хочет.

Цунами

Агата давно уже не кусала себе локти. Это в начале, когда от перспектив ещё захватывало дух, а свершившееся предательство того, кого себе дороже предавать, добавляло жизни ещё больше острых ощущений, она, выныривая из дурмана, рвала на голове волосы и готова была лезть на стену своей новой добровольной тюрьмы. Постепенно осознание всего, что они с мужем натворили: со своей жизнью, жизнью детей, их компании, - притупилось. А дурман, наоборот, стал только гуще.

Сейчас уже трудно представить, что в тот роковой день они поверили, будто на стороне нового правителя Севера быть выгоднее, чем за Мессию. Помнится, боялись только одного: что великий и ужасный Аспитис как-то прознает о затеянной ими афере и пришлёт карательный отряд, который без бюрократических проволочек сменит у их предприятия руководство. Но вышло совсем по-другому. "За предательство воздастся, за предательство воздастся", - шептала себе под нос Агата, когда от вкачанных ей веществ начинался отходняк и она, взрослая, состоятельная, успешная женщина, мать двоих сыновей, забивалась под стол своего рабочего кабинета и сидела там, обхватив колени истончившимися руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Они с мужем и не замечали, как на званых ужинах в их бокалы лился яд, как под его влиянием они подмахивали официальные документы не глядя - и тем самым большую часть компании за бесценок передали Зебастиану. Их семейная гордость, одно из старейших горнодобывающих предприятий Севера, "Орион", с первого года своего основания верой и правдой обеспечивающее нужды МД, отныне, за малым остатком, принадлежало Зебастиану. Слишком поздно они это поняли. А когда одумались и решились признаться во всём Мессии, их новый хозяин нашёл новые рычаги давления.

– Агата?

Эрбисса оторвалась от тяжких дум и обернулась к мужу. Александр, сидевший неподвижно в своём кресле всё то время, что она стеклянными глазами смотрела в окно их конференц-зала, сейчас неслышно подошёл сзади и положил ей руки на плечи.

– Может, попробуем пробиться к детям?
– предложил эрбис.
– У охраны там пьянка сегодня, даже под нашими дверями ни одной живой души. Вдруг повезёт?

– Мне иногда кажется, что я больше не могу смотреть им в глаза, - тихо ответила Агата, обратно отворачиваясь к окну, за которым уже наступила чёрная зимняя ночь.
– Мы ведь не Аспитиса продали, Алекс. Мы свои души продали. А вместе с ними счастливое - или стоит теперь говорить "возможное"?
– будущее своих детей. Если Зебастиану что-то понадобится, а мы не сможем это исполнить, он просто убьёт их. И всё...

– Перестань об этом думать, - пальцы эрбиса только сильнее сжали её плечи.
– Пока ещё ничего не кончилось. Пока мы дышим, у нас есть шанс их спасти.

– От чего спасти? Может, от нас самих?!
– Агата резко развернулась к нему, сбросив с плеч ладони и сверкая ещё недавно уставшими и полумёртвыми глазами.
– О, как я проклинаю тот день! Что на меня тогда нашло? Что нашло на тебя? Почему мы решили, что этот психопат "спасёт нас из рабства", как мы называли нашу работу на Мессию? Как вообще можно было вообразить, что человек, по приказу которого умертвили даже младенцев из семьи Кирсте, пощадит нас, кто сами отказались от могущественной защиты?! А теперь под его контролем ещё и Игнат со Стасом - и конца-края этому не видно! Перепишем на него иридиевые шахты, что будет, знаешь?

– Знаю, - прошептал Александр, - сюда придут агенты МД.

– Именно! Не он прибьёт нас, так они! И всё, всё, слышишь? Чего теперь-то дёргаться? Зачем встречаться с детьми? Чтобы посмотреть в пол и сказать: "Простите, мальчики, бес попутал, вам денька два пожить осталось, не обессудьте"?!

– Успокойся, Агата, - пожалуйста, просто успокойся, - Александр крепко прижал её к себе, всю вздрагивающую и уже рыдающую навзрыд, мягко погладил по серебряным волосам, обычно идеально уложенным, а сейчас встрёпанным и потускневшим.
– Вот именно потому, что, может, нам осталось жить два дня, мы и должны с ними повидаться. И попросить прощения. Вполне вероятно, что это последнее, что мы сможем для них сделать.

Агата промолчала. Муж продолжал гладить её по голове, пока она не перестала всхлипывать, потом твёрдо заглянул в воспалившиеся глаза.

– Будь сильной. Вдруг сегодня появится хоть самый мизерный шанс передать весточку? Там сейчас такое веселье, что мы вполне сможем утянуть чей-нибудь телефон.

– И много ты контактов наизусть помнишь?
– язвительно спросила Агата, вновь становясь собой: кажется, ему удалось вдохнуть в неё какую-никакую, но - надежду. Чуть помолчав, Александр ответил: