— Послушай, милашка, — Мидлвич поймал официантку. — Мне надо идти. А ты позаботься о моем друге, хорошо? Он немного того, но это война, понимаешь, такое дело. Вернулся из плена вскоре после меня. Налей ему еще стаканчик, сделай милость, пусть пропустит. А я загляну завтра. Кстати, он немного сдвинулся на какой-то Розе. Странное совпадение, ты не находишь? — захохотал он и вышел.

Час и три виски спустя, Чарли оплатил по счету. И даже не заметил, как к нему за стол подсадили человека.

Мидлвич был зол на Чарли весь оставшийся день, но потом, когда пришел домой и принял душ, вся эта история представилась ему уже в более розовом свете. Парень хлебнул горя в плену. Но девушкам нравятся такие — как они с Чарли. Стоит перемолвиться с ней словечком, если она еще дома. И он постучал.

Она открыла не сразу. А сначала осторожно спросила, кто там.

— Всего лишь Арт.

— Ой, Арт! — впуская его. — Тут ко мне повадились ходить какие-то странные клиенты. Честно, живу, как в осаде, — рассмеялась она.

— Клиенты? — садясь в лучшее кресло. — Но Нэнс, осторожнее на поворотах, так тебя неправильно поймут.

— Во-первых, ты, кажется, уже неправильно понял. Ты не представляешь, чего я тут только не наслушалась за последнее время. А тебя уже несколько месяцев не видно. Где пропадаешь?

— Повсюду — ношусь, как заводной. И кстати встретил на днях кого-то, кто тебя знает.

— Продолжай, продолжай! И какого цвета у нее волосы? Случайно, не рыжие?

— Ты чего? Это парень, с которым нам ставили протезы. Он вернулся из плена сразу после меня. Некий Чарли Саммерс.

— И ты туда же?

— Слушай, Нэнс, мы с тобой давно друг друга знаем. Вообще-то, это не мое дело и я знать не знаю, что там у вас вышло. Согласен, Чарли Саммерс немного не от мира сего. Но, пойми, он совершенно безвредный. И знаешь, он побывал в таких переделках, столько горя хватил, не представляешь. Я и сам навидался в этих лагерях для военнопленных. Попробуй только чихнуть на портрет герра Гитлера — будешь сидеть в одиночном карцере. Статья о подстрекательстве против великого вермахта. Такие дела. И он провел в этом дерьме несколько лет своей жизни, Нэнс. Il l’a eu, как говорят французы. Хлебнул лиха. Я все понимаю, может быть, он обидел тебя, не знаю. Но если это правда, то я бы не стал принимать его всерьез.

— Это все?

— Я что-то не так сказал?

— Значит, это ты прислал ко мне того психа?

— Я? Ты в своем уме?!

— Ладно, Арт. Но ты свидетель: с тех пор как я потеряла Фила и отправила мать в эвакуацию подальше от этих чертовых бомб, я живу очень тихо и совсем одна. И справляюсь. Мне никто не нужен, понимаешь. И вот, кто-то ни с того ни с сего дает этому пациенту психлечебницы мой адрес. И теперь я даже боюсь открыть дверь. Мне страшно. Сначала он падает в обморок, а потом… Впрочем, ты же сам говоришь, он ненормальный.

— Я тут ни при чем. И вообще, все это не моего ума дело, и ты не обязана меня слушать, и я уважаю твое право, но только там и в самом деле пришлось несладко, вот и все. Сделай милость, черкни ему пару строк.

— Господи, который час? Мне пора, или я опоздаю.

На следующий день она отправила Чарли записку, в которой выражала надежду, что между ними больше нет никаких недоразумений.

У нее и в самом деле было доброе сердце.

Мисс Нэнси Витмор все-таки написала письмо. Она узнала у Мидлвича адрес и отправила его Чарли на работу. В тот же самый день на имя Чарли пришло приглашение от Филипса, который в память о былых временах простил все обиды и звал его к себе в деревню на августовские выходные. В письме стояла приписка, что Чарли может прихватить с собой какую-нибудь знакомую, если это, конечно, не мисс Витмор.

Корреспонденция Филипса была помечена «личное», и Дот ее не тронула. Но на конверте Нэнс специального клейма не было, и она с чистой совестью его распечатала. Прочитав, она поняла, что автора связывают с Чарли самые серьезные отношения. И ждала его прихода, сгорая от нетерпения и любопытства.

Чарли, придя на работу, первым делом вымыл руки и только затем приступил к почте. Дот притворялась, что работает и исподтишка подглядывала за его реакцией. Однако он поверг ее в недоумение. Прочитав письмо Нэнс, он разразился странным, сумасшедшим смехом. Как он и ожидал, оно было написано рукой Розы, которая просто-напросто изменила свой почерк.

Чуть позже он нашел приглашение от Филипса. И сраженный манерой, с которой этот жалкий муж писал о своей бывшей жене, цинично рассмеялся.