— Сколько воды с тех пор утекло, — словно о сточных водах сказал Чарли.

— Бедняжка. Это было ужасно. Труднее всего оказалось с Ридли. Знаю, тебе тоже было больно. Это было первое письмо из тыла?

— То-то и оно.

— Жизнь странная штука, — Филипс рассуждал так, словно успел похоронить нескольких жен, пожив с каждой не более трех месяцев. — Можно тебя спросить? Скажи, а зачем ты познакомил меня с той девушкой?

— Так, ты заметил, как они похожи?

— Ни капли. Так вот в чем дело?

— Избави боже, — солгал Чарли. — К ней меня послал мистер Грант. Спросишь, зачем? Убей, не знаю. Очередная стариковская прихоть. Признаюсь, сначала между нами возник конфуз. Господи, что она обо мне подумала, представить страшно. Но потом я решил, а почему бы нам не зайти вместе. Надеюсь, ты не в обиде?

— Само собой, старина, все в порядке. Но вот я все думаю. Слушай, а ты часом не запутался?

Чарли испуганно вздрогнул; все вернулось, и он корил себя за то, что позабыл Розу.

— О чем ты? — холодно спросил он.

— О том, что внешность это еще не все.

Чарли сжался, испугался, что это намек на Ридли.

— На что ты намекаешь?

— Хотя говорят, когда мужчина женится второй раз, он подсознательно выбирает тот же тип. Вы ведь с Розой старинные друзья. А, впрочем, что говорить, ее нет. И все, что меня с ней связывает, это ты и наша дружба.

Напоследок они выпили еще по двойному виски. Чарли боялся, что Джеймс слегка перебрал, и не хотел выслушивать его признания.

— Знаешь, думай обо мне, что хочешь, возможно, я и, правда, сую свой нос в чужие дела, но мне не с кем больше поговорить. Все вокруг думают, что у меня есть Ридли. Но это не так. Ридли это Ридли. Он не может ее заменить. Ты бы на моем месте понял, но не дай бог, конечно. Но нет, меня не проведешь — я в той квартире понял, что ты хотел сказать. Ты уже тогда знал, что эти две женщины похожи, как две капли воды, и хотел увидеть это в моих глазах.

— Не понимаю, о чем ты.

— Прости, я не хочу никого обидеть. Забудь. Но я желаю тебе добра. Мне было очень дерьмово, когда она умерла. И чертовски больно оставаться в этом доме. Кстати, подруга твоя в ее комнате. Больше постелить негде. И тебе было больно, потому что ты был на войне. А знаешь, кто ее живое напоминание? Ты. Вот такие дела. Ты похож на нее, а не твоя подруга. И не этот сын. Внешность — это пустое.

— Так ты заметил, как они похожи?

— Возможно. На первый взгляд. Что-то в ней есть, особенно голос, когда она нам открыла, и эта ее насмешливость. Честно говоря, я был чертовски на тебя зол. А потом вдруг попался этот рассказ.

— Какой рассказ?

— Значит, не читал? Я нашел его в одном журнале, неважно, раньше его любила моя сестра, когда приходила убирать дом, еще до свадьбы. Не знаю, почему-то я сохранил его. Зачем, не знаю.

— Я читал.

— И ничего не понял? Ладно, нет, так нет, оставим.

— Я не верю книгам. Все вранье.

— Я тоже. Странная вещь — семья. Ничего общего с книгами, — сказал Джеймс.

— А она знала кого-то по имени Артур Мидлвич?

— Как?

— Мидлвич.

— Впервые слышу. Ты дольше ее знал.

— Забудь об этом. Ерунда.

— Знаешь, до рождения Ридли, она вбила себе в голову, что у нас будет девочка. — Чарли вздрогнул: ему Роза говорила, что у них будет мальчик. — У нее начались эти бзики, такое часто бывает у беременных, так вот, у нее был бзик на оливках, понимаешь, ей все время хотелось оливок. И Оливию.

«Чертов лгун!» — подумал Чарли, даром, что Роза ушла и, кажется, уже ничего для него не значит.

— И она, — продолжал мистер Филипс, — взяла с меня слово, что если во время родов случится несчастье, то я ни за что не отдам ребенка Грантам.

— Так она, похоже, знала про них? — сказал Чарли. И что это за чушь про дочь, когда она уже была полна их сыном?

— И я обещал, — сказал Филипс. — Как любой бы на моем месте. И мне это ничего не стоило. В конце концов, дети — это смысл жизни. Единственное, ради чего стоит жить. Так мне кажется. Видимо, что-то было не так, в Редхэме, между стариками, понимаешь? Это же очевидно. Несчастливый дом.

— Это точно, — согласился Чарли, не успевая за его мыслями.

— Но к чему я? Женись, Чарли, и заведи семью.

— Женись сам и заведи еще одну семью.

— Я? И наступить на те же грабли? Шутка, конечно. Просто я связан по рукам и ногам, у меня Ридли. В самом деле, старина, подумай.

— Никогда, — Чарли держал оборону.

— А как же барышня, что спит наверху? Что у тебя с ней?

— Я же сказал, она моя лаборантка.

— И что? Не ты первый, не ты последний, если уж на то пошло. Ладно, положим, так оно и есть. Но, чтобы ты ничего не подумал — мне пришлось положить ее у Розы, рядом со своей спальней. Без задних мыслей, конечно, — солгал он.