Паслась коровка

Возле залива,

Птички чирикали

На ветке ивы.

Тетушка Викштрем вынесла бутылку домашнего земляничного вина. Председатель отпил каплю, извинился:

— Нам еще нужно проведать другие хлева. Там небось тоже угощение предложат.

Все пять доярок остались у стены — сушили одежки, пробовали вино. Лония тоже. А как откажешься? При гостях выпила, а чуть они со двора — я вас знать не знаю? Опять подливать масла в огонь.

Когда одежки высохли, бутылка была пуста.

Херта предложила пойти в комнату отдыха.

— У меня в сумке еще одна, покрепче.

Откупорила. Налила. Протянула Лонии.

— Промучились с тобой до весны. До самого пастбища дотянули.

Межгаре опешила, залпом выпила рюмку, выпрямилась.

— Как это «дотянули»?

Берта:

— Будто не понимаешь.

Погулиене:

— Напиши начальству, что хочешь на свежем воздухе. Вместе с детишками на травке, на лужку.

Тетушка Викштрем:

— Тебе надо жить, нам надо жить, скотине тоже. А ты только сеешь раздоры.

Содержимое бутылки быстро убывало. Лонии нельзя было ни капли брать в рот. Но было уже поздно. Все накопившееся за зиму хлынуло наружу.

— Ах, вы, значит, хорошие? Вы, значит, порядочные? Скромницы! Веночки, цветочки, букетики! С песнями сзади-спереди! А знаете, кто вы такие? Воровки! Хапуги!

Херта, Берта, Погулиене и тетушка Викштрем повскакали со своих мест. И пошли жалить, хлестать на перекрик.

— Голодранка!.. Ты хоть одну скотину вырастила?.. Мясо себе из колхоза… Кошка за счет колхоза… Думаешь, ты хозяйничаешь? Ты транжиришь… Теперь у колхозов и индивидуальных один план… Учить нас захотела… Крестьянка нашлась… Паразитка! Глиста!

У Лонии, окруженной четырьмя разъяренными бабами, в глазах поплыло. Хотелось вырваться и бежать без оглядки. Но четверка держала круг, словно кольцо бочку.

Лония рванулась прочь, Опрокинула стол, схватилась за стул. Тут бабы вцепились в нее и стали мять, тискать, бить кулаками. Злоба, сдерживаемая с самой осени, нашла наконец выход.

Лония, словно в беспамятстве, откуда только силы взялись, оттолкнула баб. Но те налетели снова. Она отпихивала их обеими руками. Ладонь со всего взмаху угодила тетушке Викштрем в нос. Кровь полилась ручьем, забрызгала опрокинутый стол, фикус и надпись на переходном вымпеле «Лучшая ферма».

Объездив хлева, вымокшая, начальственная свита возвращалась назад и по пути снова завернула на ферму Мазги.

Четыре старших доярки взяли слово. Остановить их было невозможно.

Лония сидела на стуле вялая, обмякшая. Как пьяный человек, который набуянил, подрался, а теперь мучается с похмелья.

Заседание товарищеского суда вел Лиелкактынь. Умудренный многолетним опытом судья. Самый что ни есть уважаемый из уважаемых.

Заседание было долгим и шумным.

Четверка сокрушенно качала головами, жалела провинившуюся и желала ей добра.

— Мы тут считаем, экономим. Неужто покойная Лаздиене была глупее? Если б хапала, как Лония, тоже в передовиках ходила бы. Но нет. Сколько получала, столько и давала скотине. Трудилась не покладая рук до гробовой доски. Впрочем, Лония еще молода, может, и выкарабкается.

Берта:

— Только не надо других за дураков считать.

Погулиене:

— Доброе слово и кошка любит, о человеке я уж и не говорю. Погладь собачку, ввек будет помнить тебя. У кого нет своих животных, тот может коров щеткой задабривать. А разве мы в этом огромном хлеву, в этих больших группах можем всех перегладить? Лония это делала. Но не ради коров. Чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле. Хулиганка и пьяница. Тетушку Викштрем чуть не убила. Хорошо, мы рядом оказались. У самой дома третий месяц окно заткнуто тряпкой. Скажите — станет порядочный человек так себя вести? Молодая, но уже двуличная. Хоть после товарищеского суда удалось бы ее наставить на путь истинный, найти ей какую-нибудь подходящую работу. Детишек трое и муж, говорят, порядочный человек. Я прошу товарищеский суд наказать, но не слишком строго, вся жизнь еще впереди.

Тетушка Викштрем:

— Нос заживет, на Лонию зла не таю. Раз человек споткнулся, надо помочь ему подняться. Мы поможем. Только в хлеву вряд ли удобно ей будет оставаться. Видите, как бывает. Поверили человеку с первого взгляда, дали ключ от кормов — и вот вам! Сама отпирает и своим коровам пичкает сколько влезет. В передовиках ходит. Почему мы молчали все это время? Думали, сами справимся. А чем выше забиралась, тем выше нос задирала. Урок Лония заслужила, но не убивать же человека совсем. Может, для начала пойдет в пастухи?