– А Ваше? – повернулся он к Бутвилю.

Ему пришлось повторить вопрос, потому что забияка очень заинтересовался средневековыми доспехами, расставленными по углам комнаты.

– Франсуа Монморанси граф де Бутвиль, – спохватился Бутвиль.

– А Вы?

– Шевалье де Бри, лейтенант гвардии Ее Величества, – представился гвардеец.

– А я Генри Рич, граф Холланд, – назвал себя последний арестованный, не дожидаясь вопроса.

Записав их имена, лейтенант откашлялся и обратился к Холланду, чья располагающая внешность, по его мнению, наиболее заслуживала доверия.

– Тогда, быть может, Вы, милорд, скажете мне, кто этот человек? – проговорил он, указывая на Бэкингема.

Рич так удивился, что не смог вымолвить не слова. К несчастью, Джон оказался сообразительнее.

– Так этот господин арестован, как и мы? – быстро спросил он.

– Да, – подтвердил лейтенант. – Он убил королевского гвардейца в Вестминстерском аббатстве. Патруль арестовал его и доставил сюда за полчаса перед вами.

Джон протяжно присвистнул.

– Это произошло случайно, – разъярился Бэкингем. – В любом случае, я не собираюсь отчитываться перед кем-либо в своих действиях.

Лейтенант не обратил на его слова никакого внимания. Он отвел виконта в сторону и доверительно прошептал ему на ухо.

– Этот человек утверждает, что он – первый министр Англии.

Джон захохотал так громко, что прибежала стоявшая за дверью стража. Она решила, что арестованные подняли бунт.

– Ну, Джордж, сейчас ты ответишь мне за все, – мысленно обратился он к брату, который мрачно смотрел на него, наверное, предчувствуя неладное. – Этот человек? – вслух повторил виконт. – Это несчастный безумец лорд Форсайт, который еще на прошлой неделе веселил королевский двор, вообразив себя петухом. Король поручил милорда покровительству епископа Лода, но он, как я вижу, улизнул из-под его опеки.

Анекдоты про несчастного лорда гуляли по Лондону уже давно, и даже неискушенный в придворных делах лейтенант слышал о нем.

– Так вот оно что! – хлопнул он себя по лбу. – А я-то думал…

– Джон, ты с ума сошел? – поинтересовался Бэкингем, которого совсем не обрадовала выходка брата.

– Не более чем ты, – отпарировал виконт.

– Да вы тут все сумасшедшие, – возмутился Бутвиль, отодвигаясь в сторону. – Лейтенант, я требую содержать меня отдельно от этих безумцев.

– Это решит комендант, – ответил тот, и, повернувшись к страже, приказал отвести арестованных в отведенное для них помещение.

– Но, сударь! – запротестовал Генри Рич, что, наконец, обрел дар речи. – Милорд действительно герцог Бэкингемский. Я, граф Холланд, Вам это говорю.

– Вы еще заявите, что я, виконт Пурбек, не знаю собственного брата, – хмыкнул Джон.

Лейтенант схватился за голову.

– Уведите отсюда этих господ, – приказал он.

Стража охотно выполнила его приказ.

Очутившись в камере, разъяренный Бэкингем повернулся к Джону.

– Ты можешь быть доволен собою, – напустился он на брата. – Из-за твоей идиотской шутки мне не удастся сохранить инкогнито и теперь надо мной будет потешаться весь Лондон. И это сейчас, во время парламентской сессии!

– Если бы ты не совал нос в мои дела, ничего бы этого не было, – отозвался виконт, который уже немного успокоился. – И, потом, мы здесь только до прихода коменданта, а сэр Англси слишком обязан тебе, и тут же забудет о нашем визите, как только мы покинем Тауэр.

Окинув брата уничтожающим взглядом, Бэкингем изо всех сил забарабанил в дверь. Стражник, стоящий изнутри, заглянул в решетчатое дверное окошко.

– Чего надо? – недовольно спросил он.

– Повежлевее, мерзавец! – заорал герцог. – Немедленно зови сюда коменданта. Я хочу его видеть.

– Непременно передам ему Ваше желание, милорд, – пообещал тот. – Как только он приедет.

– А когда он приедет? – вмешался Холланд.

– Через неделю, – ответил солдат и, беззаботно засвистев, направился прочь. Рич тихо застонал.

– Стой, – остановил стражника виконт, который, убедившись, что дело принимает скверный оборот, решил вмешаться. – Получишь сто фунтов, если сообщишь графине Бэкингемской о моем аресте.

– А у Вас есть деньги? – недоверчиво поинтересовался тот.

Все деньги и драгоценности у арестантов предусмотрительно отобрали, видимо, чтобы избежать досадных недоразумений, но Джон не растерялся:

– Принеси мне бумагу, перо и чернила. Я напишу записку, а ты передашь ее моей матери в обмен на указанную сумму.

– А если не сделаешь этого, то будешь повешен, когда я выйду отсюда, – добавил Бэкингем.

Солдат разозлился.

– Тогда мне остается только надеяться, что Вы, милорд, останетесь здесь навсегда, – отчеканил он, и удалился.