– Умолкни, Максик. Помоги лучше.
– За работой Снежана из застенчивой врачихи превращалась в деспота.
– Позвони в больницу. Скажи, пусть готовят операционную. Василюк сегодня свободен, руководить будет он. Телефон... в левом кармане. В телефонной книге второй контакт снизу.

Светлая вытерла плечом пот со лба.

– У него всё всмятку: селезёнка, желчный пузырь, двенадцатиперстная. А с органами на пересадку ты представляешь, что у нас. Труба. Я залечу всё, что нужно, а зашивают пускай в больнице.

Сверху начал накрапывать дождь пополам с мокрым снегом. Снежана снова прервалась, видимо, устала. Сияние от её рук потускнело, и Максим подробнее рассмотрел тело. Худощавый мальчишка лет двенадцати-тринадцати со спутанными светлыми волосами, в пропитавшейся кровью белой куртке. Несколько синяков на лице. Ничего особенного.

– Знаю, знаю, какую цену нам заломят Тёмные за вмешательство такого уровня. Но что мне было делать? Ты видишь, кто нам попался.
– Целительница махнула рукой в сторону тела.
– Тебя ведь тоже никто не вызывал, сам увидел выброс и приехал? Это как должно было полыхнуть, чтобы с разных концов Фрунзенского было видно? Дай время, весь Минск съедется... А я до сих пор понятия не имею, кто это.

– То есть как, ты тоже...

В мозгу неприятно зажужжало, будто проклюнулась из личинки муха. Максим покопался в кармане, достал телефон и взял трубку за секунду до того, как он зазвонил.

– Да, Степан Аркадьевич.

– Так, я знаю, что был выброс, добрались вы с Коваль, она сейчас занята. Вмешательство тоже было её.

В отличие от своего начальника, неделю назад укатившего в отпуск, замглавы минского Ночного дозора своих способностей не скрывал даже из вежливости. Максиму казалось, что он привык, но сейчас так и хотелось ответить: "Что ж ты, зараза, звонишь, если всё знаешь?" В итоге, однако, он даже мысли об этом затолкал поглубже - из-за тех самых способностей.

– Всё так.

– Разбираться, что вы натворили и зачем, будем потом. Сейчас - вам нужна помощь? Наряд высылать?

Максим посмотрел ещё раз на залитую кровью площадку, на Снежану, на загородившую проезд "скорую" с летаргическим водителем.

– Не надо. Раненого Снежана везёт в свою больницу. Вот только мы не знаем, кто он. Совсем. Лучше, если наши ребята приедут на место, всё осмотрят по горячим следам. У нас ведь есть люди в милиции? Артём...

– Распоряжусь. Держите в курсе.
– И отключился. Максим вздохнул, убрал мобильный, подошёл ближе и потянулся за снежаниным. В противовес рукам, тело её было горячим, веяло смешанным с духами ароматным потом. Старая синяя "моторола", совсем не женский телефон, включилась с третьей попытки. Где здесь вообще контакты-то?..

– А-арх... г... где...

Мальчик рывком очнулся, захрипел, подался вперёд, но тут же упал обратно на снег.

– Они... х-ха... ушли... перестали?..

– Кто ушёл? Куда? Что здесь произошло?
– Максим бросил "моторолу" в карман и придвинулся к раненому.

– Фанаты... Шестеро... Дрались... Я пытался... они перестали?..
– С белыми губами, закатившимися глазами мальчишка был похож на живого мертвеца, но говорил твёрдо, почти спокойно.

Максим вспомнил шпану с берёзовыми вениками и сжал губы.

– Ты кого-то здесь видишь? Я нет.

– Тебе сколько лет, донкихот? Пьянь всякую разнимать.
– Снежана нервно улыбнулась.

Лицо мальчика изобразило искреннюю растерянность.

– Я... не знаю...

– Да шутим мы. Потом разберёмся. Спи.
– Снежана подняла руку, чтобы усыпить больного - одним мелким заклятьем больше, одним меньше - но этого, похоже, уже не требовалось. Мальчик замолк, закрыл глаза: не потерял сознание, просто лишился сил. В тишине стало слышно, как стучат капли по крыше машины "скорой". Конец октября, кажется, так и не определился, быть ему осенью или зимой. Максим посмотрел немного в темнеющее небо, опустил взгляд обратно: на кончиках пальцев Снежаны вновь плясал мягкий огонь. Для одного, даже сильного целителя работы было невпроворот.

– Ты заметил?

– Что?

– Он говорил, будто с луны свалился. Никакого понимания, что происходит.
– Целительница сглотнула.
– Это значит две вещи. Во-первых, у него шок, возможно, сотрясение. Даже если нет, ему нужен уход. Нормальный, человеческий. А во-вторых... кажется, он вправду не понимает, что происходит. Кто такие Иные, что у нас за сила, как он сам её использовал...

– Дикий? Инициировал и воспитал какой-нибудь дедушка из глубинки?

– Брось, сейчас не девятнадцатый век. Да и оглянись вокруг, какая тут глубинка.

Максим в который раз отвлёкся от телефона.

– К чему ты клонишь? Если не "дедушка"... Просто спонтанный выброс, какие у латентных случаются, или... самоинициация? Он уже Светлый. Как такое возможно?

– Никак, Максик.
– Двухсотлетняя Иная поёжилась в своём тёплом пальто.
– Никак.

10

Запись 3. 7 октября

Всё сбылось. То, на что я надеялся, то, чего боялся. Не буду рассказывать, что почувствовал сразу после процедуры. Нет, сначала было просто больно. Так больно, что я подумал: вот оно, всё. Видимо, дело в несовершенстве системы передачи. Теперь я вижу, что и где пошло не так, даже примерно знаю, как исправить, сделать на несколько порядков проще и безболезненней, но мне это уже не поможет. На архаичный агрегат, который я столько месяцев собирал, а потом трое суток страдал внутри, и смотреть сейчас страшно. Даже так... Боли возвращаются лишь время от времени - мигрень и мышечные спазмы. А то, другое чувство постоянно. Прекрасное. Всё, что я на бумаге предполагал, но на самом деле и думать боялся, - всё теперь моё. И это "моё" тоже изменилось. Я изменился. Всё так странно и неожиданно, что я как будто растерялся, что с этим чудом делать. Это ненадолго, я уверен. Мне ещё много нужно сделать.