– Х-хорошо. Проходите. Медленно!

Никита сделал перед Владимиром Павловичем картинный реверанс, после чего повернулся и ровным шагом ступил в коридор.

Библиотека была совсем маленькой - одна комната для абонемента, тут же в углу ютились столики "читального зала". Тупик, в котором скрылись дозорные, вёл в книгохранилище. Девочка пряталась там же, где они случайно обнаружили её в прошлый раз - под стойкой в гардеробной. Заслышав шаги, она встала и повернулась, не спуская глаз с гостей. Выглядела она жутковато, на манер японских ужастиков: длинные, спадающие на лицо чёрные волосы, взгляд исподлобья, в ниточку сжатые губы. Подойдя к ней почти вплотную, Никита остановился.

– Нам жаль, что мы тебя напугали. Правда.

И в буквальном смысле почувствовал, каким упругим стал сумрак вокруг. Девочка напряглась, глаза сузились в щёлочки.

– Мы не знали, что ты здесь.

– Враньё.

– Ты понимаешь, о чём я. Мы почувствовали, что что-то случилось, пришли сюда, но ты нас как будто подкараулила. Пришлось спасаться.

– Оставьте меня в покое.

– Мы тебя и не беспокоили. Но нам нужно разобраться, что стряслось там, на улице. Я вот

– Владимир Павлович, - с достоинством отставного офицера кивнул дозорный.

– Вы меня арестовывать будете?

– Не будем. Просто расскажи, как всё было.

Девочка молча посмотрела на подол своего короткого платья, надетого прямо на джинсы. На голубой в мелкую полосочку ткань подсыхали капли крови.

– Я не хотела, чтобы меня трогали.

Кажется, она успокаивалась. Уже не сводило челюсти от электрической агрессии, в любой момент готовой взорваться. Никита сделал крошечный шаг вперёд.

– Я не хотела ничего делать. Так получилось.

Хотя как раз агрессии в её ауре - ауре Тёмной Иной, несомненно - было не так много. Девочка словно целиком состояла из колючего, липкого, взрывоопасного страха.

– Но это же милиция. Что бы они тебе сделали? Может, помочь хотели, а ты с ними так... Они же мёртвые теперь.

– "А где ты живёшь?" "А где твои родители?" "А ты потерялась?" - передразнила девочка.
– Хотели увести меня с собой.

– А ты чего хотела?

Глаза её вдруг остекленели, застыли в одной точке. В один миг она стала как будто больше похожа на нормального ребёнка своего возраста, а не на чудище из ужастика.

– Не... не хочу быть одна. Так холодно... страшно... Вдруг он не придёт?

– Кто "он"? Твой папа?

– Нет, он... у него серые глаза, колючий подбородок... Один, ноль, ноль... Он хочет, чтобы нам было хорошо. Что, если он не придёт?.. Мне страшно...

Владимир Павлович предостерегающе коснулся ладони Никиты, но он всё видел и сам. Девочка говорила очень по-взрослому, очень странно, а эта растерянность в глазах была от кого-то другого, как будто более живого. Действительно напуганного.

– Я... простите меня, пожалуйста. Я не знаю, что со мной... кто со мной... Не могу разобраться... Это и я, и не... Мне просто надо попасть к ним, туда...

– Куда попасть? Давай, мы тебе поможем...
– Никита поднял руку, готовя успокаивающее заклятие.

– НЕ ТРОГАЙ МЕ...

Владимир Павлович среагировал как раз вовремя. Дёрнул Никиту к себе, одновременно ставя заслон между ними двоими и багровым шаром, что набухал в воздухе перед девочкой. Но за следующую секунду произошло ещё очень много. Шар в мгновение увеличился до размеров большого арбуза, дохнув в сумрак болезненной паникой, диким страхом. Сквозь дымку боли Никита увидел, как за спиной девочки прямо из стены шагнул высокий мужчина, быстро ударил её ребром ладони по шее, и та без чувств осела на пол. Оставшись без хозяйки, шар пару секунд подумал, а потом начал расползаться во все стороны, как подтаявшее мороженое.

Убедившись, что опасности нет, дозорные вслед за незнакомцем вышли из сумрака. Тот стоял на прежнем месте, изучая распластанную на каменном полу фигурку. Он выглядел не старым, но скорее утомлённым жизнью: сгорбленная спина, зачёсанные назад чёрные с проседью волосы, глубокие круги под глазами. В левой руке он держал отломанную ручку от детского розового зонтика - магический жезл, по-прежнему заряженный. Постояв так немного, он повернулся к Тёмным, будто только что их заметил.

– Ночной Дозор. Без паники, ваше начальство всё знает.

И тише, отворачиваясь прочь:

– Пауки договорились.

100

Запись 1. 2 февраля

Я сидел на работе, в полной темноте, только горел белый экран, да перемигивались лампочки серверов. Было холодно. Я решал задачу по программированию, очередную той ночью. Без цели, просто занять себя чем-то, не думать о лишнем, о себе, о Насте, которая опять снилась мне вчера. Я вообще слишком много думаю. Как сделать мир более открытым и справедливым, уйти из-под гнёта спецслужб и корпораций, подарить будущее всем, кто его достоин... Отличные мысли для того, кто просиживает ночами в серверной и не собирается ничего с этим делать. Пока получалось отгонять думы о собственной жизни, всё было нормально. Только как же мёрзли пальцы. В очередной раз зайдя в тупик, я подумал, как по-дурацки до сих пор устроены наши информационные системы. Такие объёмы кода, введённых вручную знаний - а подобные задачки до сих пор снова и снова поручают обезьянам в свитерах вроде меня. После всех рассуждений о благе человечества такая мысль страшно взбесила. Я перечитывал задачу снова и снова, я пытался понять, почему всё так. Не почему я сам не могу её решить - почему так получилось, что её вообще нужно решать. Я начал пробовать разные подходы, улучшать качество кода, писать на других языках, даже таких, о которых я до тех пор слыхом не слыхивал. Всё было не то. В конце концов, виноваты не машины, а мы, неспособные научить их чему-то путному. Мы же создали языки, удобные нам, пишем на них не то, что надо, а то, что комфортно. Мы сами виноваты в том, что Я двигался всё дальше и дальше в историю, пока не дошёл до самого начала, до простого двоичного кода. 1, 1, 001. Ничего общего с человеческим языком - даже одиночные буквы при конвертации превращаются в громоздкие шеренги чисел... И тут у меня будто что-то щёлкнуло внутри. Если нам действительно что-то нужно от этих вёдер с металлоломом, от компьютеров, шумящих ночь напролёт серверов, зачем упорствовать и говорить с ними по-своему? Я почувствовал, будто уже сейчас могу говорить с ними напрямую, 011110010110010101110011, могу. Где раньше пряталась эта сила? И почему она только для меня? Это неправильно. Можно сделать всё лучше. Я сделаю лучше.