— Ты чего? — обиделась я. — Я с лестницы упала.

— Ну конечно… — совершенно не поверил парень.

— Не трынди ты, — забурчала я морщась. — У меня и так голова гудит.

— Да?

— Честно-честно.

— Хорошо что еще есть чему гудеть.

Мдяя. С этим я не могу не согласиться. Тут я своим нюхом уловила такой замечательный кофейный аромат и зашмыгала носом как ищейка.

— Что там у тебя? — ткнула пальцем в его кружку.

— У меня кофе, — удивился Ворон и придвинул посуду ближе к себе.

— А у меня чай. Давай меняться. — принялась я соблазнять его на рокировку. — Неофитам не дают кофе, а мне очень-очень хочется. Ну соглаша-а-айся.

— Не-е-ет! — протянул он издеваясь.

— Вот жадина-то! — подивилась я.

Ворон скроил мне рожицу и стал наблюдать за моими без перспективными попытками прожевать котлету. Задача оказалась для меня непосильной. Помучавшись и пострадав над тарелкой, я сдвинула ее в сторону и принялась за чай.

— Что, даже есть больно? — констатировал парень. — А говоришь лестница…

— Вот, нет бы пожалел меня, — стала я канючить. — Помру ведь от голода.

— Так я и жалею, — удивился он. — Хочешь, по доброте душевной, исполню два твоих желания?

— А почему только два? — тут же притихла я.

— Потому. — передразнил Ворон. — Три не заслужила.

— Хочу! Хочу кофе и шоколадное пирожное. — осталась я страшно довольна собой.

— Хрен с тобой. — согласился парень и обреченно вздохнул.

Еще минут десять мы потратили на болтовню. Бесполезную, зато приятную. Он дважды взглянул на часы, стараясь делать это незаметно. Во мне заговорила совесть и я с неохотой отпустила Ворона по его делам. Мы тепло простились. Парень по-джентельменски унес мой поднос, вернулся с большой чашкой горячего кофе и парой пирожных, совершенно невинно чмокнул меня в макушку и ушел.

За помешиванием и радостным похлюпыванием бодрящей жидкости я упустила тот самый опасненький моментик, от которого моя спина немного вздрогнула. Слух поймал сигнал приближения шагов и передо мной уселся командир. От неожиданности я чуть не съехала под лавку и только собралась усесться поудобней, как Эрик, видимо, решил, что я хочу удрать и, схватив меня за запястье, рявкнул:

— Куда? Сидеть!

Вот придурок — напугал до усеру! Голосище-то у него, когда он злится, еще тот. Находящиеся в столовой бесстрашные, покосились в нашу сторону с недоумением и как-то подозрительно быстро, стали заканчивать свою трапезу. А я что? А я ничего. Сидеть, так сидеть. Сбегать-то, как раз, я и не думала. И, вообще, чего так орать? Я же не глухая, а только немного контуженная.

Молча ковыряясь в пирожном, я уже стала томиться от лютого молчания Эрика. Он сверлил меня своими серыми глазами и сильно морщился, будто слопал целый лимон. Очевидно, моя моська ему совсем не нравилась. Мне, впрочем, тоже не нравится, но я же терплю и ничего.

— Очухалась? — чересчур ласково спросил мужчина.

Я выпучила глазище от удивления, что он, наконец, открыл рот и медленно кивнула.

— Как себя чувствуешь?

— Зубы целы, мозги вроде на месте… — начала я кривляться, но подавилась собственными словами от его выражения лица и пропищала, — Нормально.

— Была на симуляции? — поинтересовался лидер, делая вид, что не видел сегодняшний пейзаж страха из соседнего кабинета. Да и, вообще, якобы совершенно не он сгребал меня с пола и относил в лазарет.

— Крысы… — коротко бросила и поёжилась.

Понимающе кивнув, мужчина снова стал разглядывать меня, а я чуть ли не носом уткнулась в кружку, грея об нее свои ладони. Очень медленно, наверное, опасаясь спугнуть, Эрик потянулся к моему запястью, легонько касаясь темных следов от «наручников», оставленных ночью своими пальцами.

— Ты зачем свои руки в мясорубку сунул? — заботливо спрашиваю я мужчину, не скрывая ехидства. Все костяшки на могучих кулаках командира, были сбиты в мясо. Так вот, значит, как он выпускает наружу свою злость. Ню-ню! Очень оригинально.

Эрик клацнув зубами, убрал свои лапы. Я с невероятным упорством, наконец, добралась до начинки пирожного, уж очень она меня занимала и отвлекала, от слишком настойчивого и сурового взора. С полным удовлетворением и от души я все же смогла позлорадствовать: высокий кожаный воротник командирской куртки, не смог укрыть яркие и глубокие царапины, коими я располосовала мужчине всю шею.

Лидер прищурил свои холодные льдинки и вдруг усмехнулся:

— У тебя весь рот исчупахан шоколадом.

А-то я не знаю, блин! Не просто же так я тут стараюсь и размазываю свое пирожное по тарелке, вместо того, чтобы его с аппетитом слопать.

— Ой! Правда? — пискнула я и совершенно правдоподобно засмущалась.

Но вот только с оттиранием и облизыванием я слишком перестаралась: затянувшиеся раны от укусов командира на губах, лопнули от такого интенсивного трения, выпуская наружу целый ручеек крови.