Поэтому вслух, да и то шепотом произнес слова, которые вдруг всплыли у меня в голове:

– Обращаюсь к тебе, Творец! Ты умеешь наказывать, ты умеешь и миловать! Ты принимаешь на небесах и тех, и других! Прошу тебя, о Творец, прими к себе это только умершего человека, спецназовца по имени Святой, так неожиданно и внезапно призванного к тебе на суд!

Прочитав молитву, я подошел к телу Юшки, который все еще был без сознания. Сняв с его головы шлем, я свободно проник в его сознание. Мгновенно его просканировав, я узнал о том, что группа ликвидаторов под командованием прапорщика Малашенко была поднят по тревоге одного из заместителей директора ФСБ РФ и передана в распоряжение некого полковника Василенко. Этот полковник отдал приказ изводу на выполнение боевой задачи по захвату особо опасного государственного преступника по кличке Кат.

В сознание Юшки я подлил немного жизненной силы, чтобы с ним ничего не случилось бы до прибытия медиков. А затем вложил в него информацию о самом себе, как о Кате, выразил свои глубокие сожаления по поводу преждевременной смерти его напарника. Попытался объяснить, как это случилось и почему я себя вел подобным образом в той самой ситуации. Еще раз ему сказал, что не хотел, не планировал и не собирался убивать Святого!

В этот момент со стороны лестницы послышался негромкий топот ног нескольких спецназовцев, спешивших на место происшествия. Прислушавшись к этому топоту, я мгновенно сообразил, что прапорщик Малашенко, командир этой группы спецназа ФСБ РФ, узнав о возможные потери двух бойцов своей группы, он свой резерв бросил на их спасение.

Наступало время и мне покинуть это здание, больше меня здесь уже ничего не удерживало. Да и время подступало к полночи, в гостинице меня, наверное, уже совсем заждались! Я ведь с ними не связывался после покушения на меня, совершенное на Ленинском проспект. Ответный удар за это покушение на себя мне удалось нанести практически в один и тот же день! Я поднялся на ноги, я еще раз посмотрел и перекрестился на лик погибшего Святого, бойца спецназа ФСБ РФ, который имел имя и фамилию в своей обыденной жизни, которые я вряд ли когда-либо узнаю!

За мгновение до появления бегущих спецназовцев на моем этаже, я подошел к самому краю межэтажного перекрытия и посмотрел в клубящуюся тьму ночи под моими ногами. Тогда я просто сделал шаг в эту темноту, сначала падение моего тела с высоты двенадцатого этажа быстро стремительным и практически неконтролируемым, словно это падение было в бездонную пропасть. Мне потребовалось несколько мгновений для того, чтобы восстановить свой контроль над телом и своим падением с двенадцатого этажа здания. Каким-то невообразимым образом мне удалось начать балансировать вес своего тела, тем самым замедляя скорость его падения с высоты, а затем само падение перевести в парение своего тела. Теперь я не падал, а как бы очень медленно опускался на землю. Вскоре мое летело получило горизонтально направленный импульс, я начал левитировать, придерживаясь направления на избушку сторожа.

Вскоре пролетая над его сторожкой, в полосе света, падавшего из окна, я увидел свою родную СВТ 40, валявшуюся на земле, неподалеку от сторожки. Я только протянул к ней свою правую руку, чтобы ее подобрать с земли, как она сама подпрыгнула и влетела прямо в ладонь моей правой руки.

4

После своего первого рабочего дня, я едва добрался до кровати в гостиничном номере, находясь в полуневменяемом состоянии и мало чего соображая. Я заснул именно в тот момент, когда моя голова и тело находились в процессе стремительного падения на подушку, до момента соприкосновения с ней. Кстати, к этому времени настенные часы показывали начало третьего часа ночи.

Полтора часов назад я шатающийся походкой, тяжело переступил порог гостиницы "Арарат Хайятт Парк", то в тот момент я прежде всего очень удивился тому, что меня никто не остановил при входе в гостиницу. Мой костюм от Армани давно уже превратился в некое подобие половой тряпки. Поверх него на мои плечи был натянут тюремный ватник, перетянутый в поясе дорогим ремнем из кожи. Единственное чем мой ватник отличался от ватника зека, так это тем, что выглядел он почти новеньким, а на его спине не было личного номер зека. Словом, в тот момент я выглядел вполне приличным советским человеком, но вот только немного уставшим и с винтовкой через плечо, а, может быть, даже партизаном Великой Отечественной войны.

Когда я прямо с улицы через стеклянные двери гостиницы прошёл в ее вестибюль, то оно практически пустовала. Часы на стене показывали без пяти минут два часа утра, поэтому, кроме охранников, в этом вестибюле никого не было. В мгновение ока первые два неизвестно откуда появившиеся охранника ловко сцапали меня за плечи, хотели меня повалить на пол, чтобы там обездвижить и обезоружить. Но мне почему-то не захотелось валяться на холодном полу вестибюля гостиницы, в этой связи у меня с охранниками завязалась небольшая свалка. Когда число охранников увеличилось до четырех, им все же удалось свалить меня на пол, обездвижить, надеть на руки наручники и забрать винтовку СВТ40, которую они тут принялись рассматривать под разными ракурсами, так как такой они давно уже не видели.

К этому времени у входа в гостиницу на ЧП собралась половина охранников дежурной ночной смены. Ребята подходили и уходили, многие из них хотели, чтобы хотя бы краем глаза взглянуть на маньяка диверсанта, только что пытавшегося нарушить покой постояльцев гостиницы.

Среди этих охранников я заметил очень знакомое мне лицо лейтенанта Леонида Васькова, который с ученым видом вертел винтовку СВТ40 в руках, что-то объясняя собравшимся вокруг него охранника. Два с половиной дня я работаю с этим московским милиционером, пытаясь сделать из него супермена, а эта неблагодарная личность на меня сейчас даже не обращает внимания!