Когда Живодер исчез, так ловко прошмыгнув в образовавшуюся дверную щель в двери, то и я вслед за ним бесстрашно шагнул в сумерки и прохладу кабинета министра Матвея Дронова. Перешагнув порог, я тут же шагнул в сторону, автоматически уступая дорогу уважаемому генералу-лейтенанту, которой должен был следовать сразу же вслед за мной! Но к моему величайшему удивлению дверь кабинета прямо за моей спиной захлопнулась, оставив за пределами кабинета министра как Максимилиана Максимовича, так и Максима Звонарева. Видимо, министр и его помощник по особым поручениям решили сначала побеседовать со мной наедине, а генерала Максима попридержать в приемной министерского кабинета, так как они не были нужны для разговора.

Оказавшись в кабинете министра, я прежде все осмотрелся вокруг себя. Дроновский кабинет поразил мое воображение своей какой-то соразмерностью, он не был особенно уж большим, но и маленьким его нельзя было бы назвать! У дальней стены этого помещения уютно пристроился письменный стол, за которым сейчас работал сам министр Дронов. К нему от самых дверей кабинета вела толстая ковровая дорожка, скрывавшая в себе все ненужные кабинетные звуки. Что меня опять-таки удивило, что эта дорожка не была красного цвета.

Неподалеку от рабочего стола Матвея Дронова находился еще один стол. Он стоял вдоль стены, в которой были прорезаны три больших панорамных окна, в настоящий момент все они были завешены белыми гардинами. Одновременно я подумал о том, что за этим длинным столом свободно могли разместиться человек тридцать. Видимо, министр часто его использовал для проведения общеминистерских заседаний, советов или для обсуждения вопросов с участием большого количества участников.

Живодер за то время, пока я зрительно и мысленно знакомился с интерьером министерского кабинета, успел добраться до стола министра. И сейчас о чем-то с ним беседовал. Они оба стояли и вели между собой разговор, до моих ушей доходил только общий гул их голосов, из-за слишком дальнего расстояния я так и не смог разобрать, о чем же конкретно между собой беседовали эти два человека. В какой-то момент беседы с Живодером министр внутренних дел Дронов повернул голову в мою сторону и окинул меня доброжелательным взглядом своих карих глаз.

Взгляды наших глаз как-то странно пересеклись, соприкоснулись, словно в мысленном диапазоне мы представились друг другу. Они снова и снова, подобно магнитным векторам, соприкасались, как бы обмениваясь между собой определенной информацией.

Этот телепатический контакт напомнил мне одну из моих встреч с Юрием Владимировичем Андроповым, когда он, сидя примерно за таким же письменным столом в своем кабинете, вдруг со мной поделился своей несбыточной мечтой. В те времена, когда Юрий Владимирович занимал пост Председателя КГБ СССР, тогда он полагал, что, если каждый руководитель Советского Союза будет в той или иной мере телепатом, то это искусство ему поможет узнавать, когда, с какой целью и кто из его подчиненных лжет или его обманывает по работе! И тогда в Советском Союзе будет пресечена работа вражеских агентур, под корень выкорчеваны изменники родины!

Именно в то время Юрий Андропов создает курсы повышения квалификации для сотрудников КГЮ СССР, чекистов. Казалось бы, благородная мечта с благородными целями, но на деле этих самых чекистов стали проверять по многим параметрам, а главный из них стал, насколько тот или иной сотрудник КГБ СССР привержен самому Председателю КГБ СССР. Юрий Андропов почему-то лично мне поручил эту работу с людьми, которых он направлял на эти курсы. Мне пришлось разработать учебные планы для курсантов этих курсов. Вести с ними теоретические и практические занятия. От меня же Андропову требовалась короткую информацию, всего лишь на половину страницы о том, может ли он доверять тому или иному сотруднику своего комитета КГБ СССП.

Причем, я до настоящего времени я так и не смог понять, почему Юрий Андропов именно мне, в то время простому капитану, поручил и доверил эту серьезную работу?!

Официально, разумеется, во главе этих курсов стоял советский академик, который слыл ярым противником всех паранормальных явлений в кругах советской интеллигенции! На торжественных мероприятиях этот самый академик повсюду сопровождал Юрия Андропова, я же просто и незаметно исполнял каждое его поручение. Работал с тем или иным его человеком, выяснял его способности и намерения, а затем готовил по нему справку или информацию, которую специальным фельдъегерем отправлял Ю.В. Андропову.

В этой информации сообщал о характере, о способности и о возможных границах использования того или иного курсанта! Уже тогда я знал, что никто и никогда, за исключением Андропова, не читал и даже не видел этих моих заключений. Андропов же хранил их в специальном хранилище, которое не нашли и по настоящее время, но я хорошо знаю, где я храню копии тех бумаг.

Этот опыт работы Ю.В. Андропова со своими сотрудниками КГБ СССР получил одобрение Политбюро ЦК КПСС, после чего многие советские ведомства попытались перенять опыт его кадровой работы. Очень многие советские и партийные руководители прошли учебу на моих курсах повышения квалификации. Но, когда они попытались сами организовать подобные курсы повышение квалификации, то у них ничего так и не получилось. А меня в срочном порядке Юрий Владимирович отправляет в Афганистан, тем меня и спасает от прямой смерти. Я еще выполнял специальное поручение Андропова, воюя в Афганистане, когда на мое место Юрий Владимирович временно назначает другого человека.

Я хорошо знал о том, что и этот человек был доверенным лицом Юрия Владимировича. Так вот этот человек совершенно случайно погибает в октябрьских боях у Белого Дома в Москве, там он получает пулю в спину Тираспольского снайпера. Теперь вы понимаете, почему я особенно не спешил и не стремился возвращаться домой из Афганистана и из Штатов под именем Марка Ганеева. К тому же краем уха я слышал о том, что эти курсы повышения квалификации все еще функционируют, поставляя кадры особо доверенных исполнителей нашему Президенту.