– Дима, не делай очередной глупости! Мое имя ты должен хорошо помнить, я только что с тобой встречался и беседовал! Тем более, что я хотел бы поговорить о твоей дочери.

– Хорошо, Кат, я твой номер телефона никогда не внесу в свой черный список! Ты очень полезное знакомство, приносишь ценную для меня информацию! Хочу сказать, что я ожидал и готовился к твоему звонку, но не думал, что ты созвонишься со мной уже сегодня?! В отношении дочери я все выяснил, поговорил с Аллой и могу сейчас тебе сообщить, что Нина не ночевала дома прошлой ночью. До сих пор о ней ничего неизвестно. Парочку своих секьюрити я отправил на ее поиски, они должны...

– Верни их обратно, они ничего не найдут!

– Почему ты, Кат, мне опять начинаешь приказывать? Нина моя дочь и о ее судьбе я очень беспокоюсь! Секьюрити, они на то и являются секьюрити, чтобы помогать в поиске потерявшихся людей, и сыновей, и дочерей!

– Но, Колючий, с Живодером мы их нашли? Поэтому я позвонил тебе сказать...

– Ну, так, Кат, говори быстрее все то, что ты хотел мне сказать. Ведь, ты, наверняка, хочешь узнать, кто пять лет тому назад тебя заказал. Так это был Иммануил Донской, он уже давно запланировал тебя убрать, а на твое место поставить Никифора Новгородского, но у того оказался очень слабый характер. Когда он занял твое место в нашем сообществе, то Иммануил так и не получил от него должной поддержки, чтобы самому продвинуться вперед. И не забывай, Кат, о том, что старик Мовсар сумел после твоей смерти неплохо подсуетиться и забрать под свои руки все то, что не приглянулось твоим друзьям-приятелям. Тихой сапой он пробрался в самые верхи московского криминального сообщества и сейчас там правит своей жесткой рукой.

– Спасибо за информацию, Колючий! А теперь прошу тебя расслабься, я попытаюсь передать тебе зрительную информацию, которую мне удалось сегодня набрать о твоей дочери, Нине Алферовой. Только говорю сразу, что это не кино и не видеозапись! На счет три, Дима, ты должен внутренне расслабиться. Итак, раз ... два ...

В течение минуты я в голову Дмитрия Алферова перегонял пучок информации зрительных образов его дочери, как она себя вела, что говорила и как приняла свою смерть. Когда вся эта зрительная информация была перегнана по телефонной линии в сознание Колючего, оптико-волоконная телефонная линия освободилась, то я вдруг услышал горестный мужской плач! Нервы Колючего не выдержали, и этот бульдог расплакался, то был страшный мужской плач, почти рыдание!

– Кат, ты сейчас на линии?
– Через некоторое время снова послышался его голос.

– Да, Колючий!

– Что это был за мужик, который стрелял в нее?

– Прапорщик Юрий Малашенко, но он военнослужащий и выполнял приказ своего руководства.

– Теперь я, Кат, понимаю, цель твоего звонка! Ты хотел узнать, как моя дочь оказалась членом этой уличной бандой, чем эта банда занималась?! Хорошо, я готов еще раз встретиться с тобой, назвать тебя имена тех людей, которые курировали, направляли и пестовали формирование первой уличной банды из золотой молодежи Рублевского шоссе. По этому вопросу я мог бы встретиться с тобой и сегодня, но сегодня вместе с женой я буду заниматься своей дочерью, начну готовиться к ее похоронам. Спасибо, Кат, за твой звонок, моя секьюрити только что подтвердила твою информацию. Прежде чем отключиться от линии, хотел бы еще раз тебя попросить, Кат, ты уж не трогай того прапорщика, оставь его для меня!

К этому времени улица Нижние Мневники начала заполняться милицейскими машинами с мигалками на крышах и без мигалок. Одна за другой прибывали следовательские группы, которые тут же подключались к общей работе, подготовкой протокола с описанием места происшествия и самого убийства. Один из дознавателей хотел подойти ко мне, чтобы задать в этой связи пару вопросов, но Михалыч ему строго и отрицательно покачал головой.

Это нежелание полковника Кучкова ясно говорило о том, что он не хотел, чтобы его люди контактировали со мной по этому вопросу. Тогда я понял, что настало время и нам расставаться. Но Михалычу явно не хотелось отпускать меня и Максима Звонарева на свободу, хотя он и полагал, что мы свою долю задания по розыску пропавших ребят честно и добросовестно отработали! Но он, немного подумав, то он решил все же отпустить меня и Максима на свободу! При мне он набрал прямой номер министра Дронова, сначала сам с ним переговорил. В разговоре честно и бескомпромиссно перечислил все мои личные положительные достижения этого воскресного дня. Затем он протянул мне свой мобильник, видимо, министр захотел переговорить со мной, чтобы поблагодарить за проделанную работу.

В момент перехода мобильника Михалыча в мои руки, я успел подсмотреть и запомнить номер мобильного телефона генерала армии Дронова, высвеченный на дисплее его мобильного телефона!

Приложив мобильник Михалыча к своему уху, я услышал усталый голос Матвея Никандровича:

– Ну, что, Руслан, или как тебя там по батюшке кличут, ты, вероятно, сильно устал, поработав день с моим Фердинандом. Ты теперь можешь себе представить, что с этим полковником мне приходится работать и днем, и ночью. Иногда мы работаем, не разгибая спины, по несколько суткам кряду, решая задачи, поставленные президентом?! Но в тоже время, Руслан, я должен тебе откровенно признаться в том, что своего Фердинанда я не променяю ни на одного другого человека! А теперь позволь мне тебя лично поблагодарить за работу, проделанную тобой в эту субботу. Эта твоя находка такого количества трупов в помещении одного из автосервисов в Нижних Мневниках наводит нас на очень грустные размышления. Но в любом случае хочу сказать тебе, Руслан, эта находка тебя 4уже больше не касается, сообщаю тебе, что твоя работа по этому делу завершена!

На этом разговор с министром закончился, но мысль о том, что Матвей Никандрович пока не может в полной мере ответить на все вопросы президента, кто же и почему совершил такое дикое убийство, хладнокровно расстреляв десять мальчишек и девчонок, если сейчас я не помогу министру в этом вопросе?!

В своём сознании я сформировал небольшую мнемограмму, в которой коротко рассказал о прапорщике ФСБ Юрии Малашенко, о команде спецназовцев, которой он командовал, о приказе им полученным от своего высшего руководства. В конце мнемограммы я пояснил, почему Малашенко со своими бойцами полностью не выполнил полученного приказа. Своей командой прапорщик не просто должен был ликвидировать этих ребят и девчат, но и принять соответствующие меры для полного уничтожения их трупов. Но с этим делом прапорщик почему-то не справился. Мы с Михалычем тела этих молодых парней и девчонок обнаружили слишком рано, не позволив исполнителям свое грязное убийство довести логического завершения, возможно, этим под удар был подставлен и сам Дронов.

Мне стало легче дышать, когда мнемограмма покинула мое сознание и по телефонным линиям проскользнула в головной мозг генерала армии. На некоторое время в микрофоне мобильника не было слышно его голоса. Ему понадобилось некоторое время на ее чтение и осмысливание. Затем снова на линии прозвучал его приятный баритон:

– Спасибо за честно выполненную работу, Руслан! Следуя твоему совету, я обязательно прослежу за дальнейшим развитием событий по этому делу. Обязательно приму некоторые меры личной предосторожности!