Я смотрю будто сквозь него. Его слова ранили меня глубже всякого оружия – Койн. Нет – нельзя! Это не по правилам Игр! Она ни имеет права! Я вскакиваю на ноги и отталкиваясь от поверхности ковра, мчусь к двери. Я остановлю это рано или поздно, ценой своей жизни, или …

Неожиданно чувствую крепкую ладонь напарника на моем плече.

– Нет, Китнисс.

– Не говори мне «нет». Ты знаешь, что мы обязаны остановить! Теперь, когда у нас есть неопровержимые доказательства ее лжи! Люди пойдут за нами!

– Они хотят отмщения и им абсолютно плевать, кто умрет, – спокойно отвечает он.

– Нет! Нет! Слышишь меня – нет! Я не позволю, я не сдамся! И ты не смей сдаваться ей, Пит!

– Я не сдаюсь, Китнисс. Я жду. Я жду того момента, когда они все покажут на что способны, – шепчет он.

Его руки скользят к моей талии. Лунный свет касается его глаз, и я замечаю прежний блеск лазури. Но теперь, к нему примешивается нечто, что слишком знакомо мне, чтобы определить это.

– Скажи мне – это ведь не та правда, о которой мы говорили?

Я чувствую кровь на своих губах. Губа слабо пульсирует отрезвляя мой рассудок. Вновь поднимаю взгляд и спокойно отвечаю:

– Нет.

– И о какой правде идет речь?

– Теперь это уже не важно. Важно то, что я не позволю ей, Пит. Не в этот раз.

– Ты всегда думаешь о ком-то. Всегда утверждаешь, что ты слишком сильная, чтобы позволить себе такую слабость, как чужая помощь и сострадание, – говорит напарник, – Но ты слабее меня, Китнисс. Слабее Хеймитча или Гейла. Ты – девушка, и ты нуждаешься в защите.

– Она нужна детям, – хрипло отвечаю я.

– Я и Хейвен – что ты знаешь об этом?

– Это твоя личная жизнь – я не желаю вмешиваться в нее. Ты вправе быть с тем, кого любишь. Тем более теперь, когда ей оказалось…

– Теперь, когда это не будет похоже на изнасилование, правда? – сипло спрашивает он.

Я чувствую, как наливаются свинцом мои ноги. Как глухо бьется сердце. Как глаза стекленеют водной преградой.

– Я прав?

Я по-прежнему молчу – мне просто нечего ему ответить. Слабость и сонливость самое малое, что я могу испытывать. За все то время Тренировок, я впервые чувствую, как устала. Все это слишком для меня – он издевается надо мной. Он переспал с этой девушкой – фактически заключенной – чтобы отомстить мне.

– Пит, я безумно устала. Мне пора.

– Господи, Китнисс…– выдыхает он.

Прежде, чем он убирает свою руку, я замечаю почти болезненное выражение его лица.

– Спокойной ночи, – прощаюсь я.

– Спокойной ночи.

Шаг. Еще один. Я оказываюсь около двери. Слабо вздыхаю, так, что одна предательская капля соскальзывает с подбородка. Прохладный метал ручки двери, касается моей руки. Моя грудь вздымается от бесконечного потока воздуха входящего в легкие. Дверь поддается. Я хочу обернутся, но понимаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Ни сейчас. Ни завтра. Никогда.

Ни-ког-да.

Никогда.

НИКОГДА.

Моя нога опускается за порог комнаты. Грохот заполняет мои уши. Чувствую спиной холодную древесину. Жар, расползающийся по телу. Теплые касания нежных рук.

Прежде, чем успеваю открыть глаза, понимаю, что прижата к двери. По собственнически. По настоящему. Губы Пита накрывают мои, как никогда прежде. Это отчаянное желание быть со мной, это резкий вдох сквозь череду поцелуев, это рука, что обвивает меня. Мы тесно прижаты к друг другу – будто так было всегда. Будто мы единое целое, утерянное где-то во времени.

Его язык прорывается в мой рот, и я слышу свой слабый стон. Мои ладошки стискивают его волосы, и я покрываюсь мурашками, когда пряди пшеничных волос рассыпаются сквозь пальцы. В одно мгновение его рука откликается на мое движение, сжимая лямки моей спальной майки. Я чувствую холодок, проходящий по коже, но знаю – это ничто по сравнению с тем жаром, что разгорается внутри меня.

Его ладонь на моем животе поднимается все выше, и когда я ощущаю, что он добрался до моего нижнего белья, я словно впадаю в ступор.

– Скажи мне… – сипло просит Пит, – Скажи мне и я остановлюсь…

Но я не отвечаю. Не отвечаю так – как ему хотелось бы. Мои губы находят его прежде, чем напарник успевает что-либо возразить и последние слова теряются в нашем поцелуе.

Под его кожей бьется бешенный, словно отвечающий моему, пульс. Он отрывается от меня только для того, чтобы стянуть надорванную ткань майки. Я стараюсь не думать о том, что сегодня ночью он увидит меня голой. Это мелочи. На самом деле, ни черта не мелочи, но…