– Вот всегда у меня так,- сокрушалась Дзаблаева, не забывая, впрочем, усердно поглощать пищу,- до самой последней минуты чухаюсь, да и девки у меня... те ещё помощницы.

– Ну, чего ты мам. Я ж тебе ещё вчера говорила, пойдём с утра на базар, а ты всё сейчас да сейчас, а сама с Антоновой своей пробегала,- пожалуй, впервые вслух выразила своё недовольство матерью старшая дочь Дзаблаевой.

– Ладно, закройся пока тебя не спрашивают,- резко осадила она дочь и тут же чуть не оправдываясь обратилась к Зое Степановне.- Мы же всё к сегодняшнему вечеру готовимся, всё же обдумать надо.

– Что обдумать?- не поняла Зоя Степановна.

– Там же прохладно будет... Вы меня понимаете? И поесть взять надо,- явно смущалась при детях Дзаблаева.- Вы-то как, придёте?

– Не знаю... Как-то неудобно, я ведь никого не знаю в вашей компании,- так и не приняла окончательного решения Зоя Степановна.

– Да чего стеснятся. Я там тоже кроме Антоновой тех двух не знаю. Да и чего вам детей, что ли с ними крестить. Отвяжемся немного под конец.

– Ладно... может быть... не знаю даже,- колебалась Зоя Степановна.

– Приходите обязательно... Может, потом всю жизнь вспоминать будете. А мы сейчас ноги в руки и на базар. Вон, вы какая молодец, как всё дёшево купили. А мне вот с продавцами всегда не везёт, не могу я с ними разговаривать, всегда на скандалы нарываюсь...

Дзаблаева ещё бы пооткровенничала, но она действительно очень спешила, даже встала из-за стола первой, не дожидаясь, когда уйдут соседи, и не подбирая оставшийся хлеб.

11

Но в конце-концов надо было принимать решение. "И в самом деле, ведь раз живём,- думала Зоя Степановна.- Вон ведь другие грешат, на мораль плюют, и что самое обидное при всём при том живут лучше, легче",- как и большинству обычных людей, ей тоже казалось, что всякие там аморальные проходимцы живут припеваючи и без забот. Но она была не из таких, и на то же ночное купание в сомнительной компании ей было тяжелее решиться, чем иным на убийство.

В тот вечер Олег не собирался идти смотреть телевизор и выразил недоумение, когда мать сообщила ему, что пойдёт к морю подышать воздухом:

– Куда так поздно-то, ведь темно уже?

– Да мне тут кое с кем поговорить надо,- как-то неубедительно не то объясняла, не то оправдывалась Зоя Степановна...

Пляж был пустынен, лёгкая волна фосфорицировала блёстками света от ближних и дальних фонарей, сверкающим световым амфитеатром поднимался от моря город. Несколько дней назад прямо на пляже начал работать коммерческий киоск, торгующий в основном прохладительными напитками. Сейчас он, конечно, не работал, но из-за неплотно прикрытой двери и прочих щелей струился свет и слышались приглушённые голоса - видимо там подводили итог дневной торговли. Зоя Степановна присела на лежак. Было свежо и в темнеющую блескучую воду совсем не тянуло, к тому же остывший песок пляжа холодил ноги в лёгких босоножках. Она смотрела на город, смутные, угадываемые силуэты кораблей на внешнем рейде, удивлялась, как быстро ко всему этому привыкла и как, наверное, теперь этого не будет хватать ей в Москве. Обстановка располагала к размышлениям о вечном. Зоя Степановна посмотрела на небо, взошла четвертушка луны, тут же дымка Млечного пути, мерцание звёзд... Тут она и услышала, будто из другого мира, так называемые голоса земной цивилизации - пришли более чем с получасовым опозданием Дзаблаева, Антонова и две её соседки по комнате.

– Вы уже здесь?... А мы вот пока прособирались,- Дзаблаева несомненно обрадовалась увидев ожидающую их Зою Степановну. Антонова скорее неприязненно, чем равнодушно промолчала. Не выразили никаких чувств и её соседки, две чем-то незримо схожие, возможно своей манерой прилипать к какому-нибудь лидеру и следовать за ним. На вид им где-то лет чуть за тридцать, но по причине недостатка света утверждать было трудно.

– Ну, что девки, сначала сполоснёмся?- внесла предложение Антонова.

– Там кто-то есть,- предостерегла Зоя Степановна, указывая на киоск с просачивающимся светом. В палатке же всё стихло, видимо торговцы услышали голоса с пляжа и умолкли. После слов Зои Степановны и свет погас - сидящие там явно наблюдали.

– Да и пёс с ними, пусть смотрят, что нам стесняться. А, девки?- нарочито громко, что бы слышали в киоске, говорила Антонова. Её соседки по комнате дружно, но как-то принуждённо рассмеялись. Они всё-таки не чувствовали себя так раскованно, как их старшая товарка. Антонова тем временем безо всякого стеснения сняла через голову своё аляпистое в цветах платье и, вывалив обтянутый купальником безобразный живот, храбро вошла в воду. Её соседки, похоже, вовсю пытались постичь науку под названием наглость - второе счастье, они тоже хоть и не так демонстративно с оглядками на киоск разделись и последовали за своей "кумиршей".

Дзаблаева, видя, что Зоя Степановна не торопиться раздеваться, тоже задержалась и заговорила с ней:

– Девчонок своих еле уложила. Старшая тут подружку себе завела, тоже гулять рвётся. Какая говорю сейчас гульба, завтра в дорогу, а она мне, паршивка, в ответ, сама куда идёшь. Еле отбрехалась. А ваш сын?

– Да нет мой, вроде, ничего.

Соседки Антоновой, довольно худощавые, недолго пробыли в воде, поплескавши, поохав минуты две, выскочили на песок и, дрожа, с прижатыми к груди руками побежали к своим халатам.

– Эй, девки, вы эт чё, вода-то нормальная?!- Антонова грузным тюленем бултыхалась метрах в двадцать от берега и, казалось, не собиралась вылезать.- Эй, Вальк, чего ты там менжуешься, плыви сюда,- зазывала она и Дзаблаеву, вновь как бы игнорируя присутствие Зои Степановны.

– Сейчас идём! Ну что окунёмся?-

– Давайте,- собралась с духом Зоя Степановна и сбросила на лежак свой халат.

– Как же вы здесь прекрасно загорели,- опять не сдержала восхищения Дзаблаева.

Смотрели на Зою Степановну и старающиеся унять мелкую дрожь, кутающиеся в халаты подружки Антоновой - в относительной темноте её загар смотрелся не менее, если не более эффектно, чем днём. Она была вся тёмно-золотистая, напоминая персонажи тициановских полотен.