– Я мам, открой.

Впустив возбуждённого сына, она по инерции поинтересовалась:

– Как сыграли?

– Отлично! Наши их шесть - один раскатали!

Да ну!- удивилась Зоя Степановна. Даже спросонья она поняла, что счёт для матча такого уровня небывалый.- А тренер, лысый, старый был там,- вдруг она спросила сама не зная для чего.

– Был, он за Камерун болел. Как наши второй гол забили, он ушёл, потом к концу первого тайма опять пришёл, узнал что три - ноль уже и совсем расстроился и больше не приходил. Ты знаешь мам, эти тренеры, они там все за Камерун болели. Когда во втором тайме Милла один гол сквитал, они так радовались... Недолго, правда, наши потом ещё три штуки им сделали, а Саленко один пять забил.

– Ладно, всё... ложись. Три часа ночи уже, завтра поговорим,- поспешила остановить, казалось, совсем не собиравшегося спать сына Зоя Степановна.

Однако сама она уснуть не могла, лежала с открытыми глазами, прислушивалась к доносившемуся с улицы шелесту деревьев и думала об услышанном и увиденном в холле, о том, что рассказал Олег. Ещё несколько лет назад она бы не поверила, что между русскими и украинцами возможна такая неприязнь. Ведь эти нации составляли основу, костяк всего СССР и неофициально считались одним народом. И вот, всего два года врозь и такие взаимоотношения, причём не на государственном, а на уровне общения между простыми людьми. Украинцы по-своему трактуют историю, откровенно демонстрируют антироссийские настроения. Что ж тут о кавказцах, прибалтах говорить, если ближайший, кровный родственник так настроен.

Олегу все эти споры и перепалки только мешали наблюдать за матчем. Утром во время очередного вояжа на рынок он, позёвывая от недосыпа, рассказал матери, как во время трансляции матча почти без перерыва спорили тренеры с очкастым болельщиком. Причём отдыхающий оказался настолько подкованным, что не раз "сажал в лужу" своих оппонентов, не очень компетентных за пределами своего вида спорта.

– Мам, ты не знаешь, они там заспорили про какой-то случай, про это вроде в газете писали, когда грузинская команда в самолёте над стюардессой издевалась?- вдруг спросил Олег, когда они уже нагрузившись по обыкновению черешней, вишней и персиками возвращались с рынка.

Зоя Степановна в раздумье пожала плечами:

– Не помню, а когда это было?

– Этот, в очках который, говорил, что лет семь назад, а те, что неправда, не было такого, что он сам это придумал.

Зоя Степановна напрягла память... Она вспомнила... Тогда они ещё служили, и муж выписывал "Советский спорт". В одной из публикаций сообщалось про из ряда вон выходящий случай, когда команда здоровенных бугаёв, кажется регбистов, в течении нескольких часов полёта буквально третировали стюардессу - русскую девушку. Тогда ещё не было принято подобным инцидентам придавать межнациональную окраску, во всяком случае официально. Но уже и тогда многие отлично понимали, что в основе конфликта национальная подоплёка - никогда бы грузины, даже последние хулиганы не стали бы оскорблять грузинку, или любую другую кавказку. Вспомнить она вспомнила, но решила, что о таком Олегу знать ещё рано:

– Нет, что-то не припоминаю.

– А потом они ещё заспорили, что почти все знаменитые люди, что были в России родом с Украины,- продолжал выкладывать подробности Олег.

– А этот, их соперник, что он ответил?

– Да уж не помню, чего-то там кричали друг на друга, только игру смотреть мешали. Когда наши четвёртый забили, они уже дальше и не смотрели почти, только ругались. А потом один тренер сказал, что с кем угодно договориться можно, хоть с негром языка не зная, а с вами москвичами никогда. И ещё говорили, что пока Москва во главе России будет, все русские кроме правителей нищие будут. Мам, за что они так Москву ненавидят?

– Ненавидят?... Не знаю сына. Я бы может тоже, если бы мы в ней сейчас не жилим, да наш папа москвичём не был, возненавидела бы её. Много на то причин... подрастёшь, может, поймёшь... Ладно, пойдём скорее, загорать надо, а то уж нам тут всего-то и осталось...

10

Дзаблаева всё больше проникалась симпатией к Зое Степановне. Как-то за обедом она принялась рассказывать о тех местах, где ей приходилось отдыхать. А бывала она и в Ялте, и в Прибалтике, на всём кавказском побережье от Анапы до Батуми. После обеда, улучив момент, когда Зоя Степановна, выйдя из столовой, осталась одна, Дзаблаева подошла к ней и заговорила совсем на неожиданную тему:

– Так скучно как здесь никогда не отдыхала. Сначала я старшей своей Верке говорила, что на её бы месте всех парней здесь закадрила, а сейчас и сама вижу, кадрить-то некого.

Зоя Степановна вежливо слушала и никак не могла понять к чему всё это, зачем соседка по столу так явно стремится к сближению? Поговорив в том же "ключе" ещё минут десять, Дзаблаева вдруг спросила:

– Вы что собираетесь делать в последний вечер перед отъездом?

– Не знаю, наверное, собираться, упаковываться будем,- с некоторой настороженностью ответила Зоя Степановна.

– Это ведь можно и до того, и после успеть... Знаете, я бы хотела вас пригласить на маленькую вечеринку в этот вечер.

– То есть как это... куда?- не поняла Зоя Степановна.

– Давайте отойдём, а то стоим тут на солнцепёке,- Дзаблаева отвела Зою Степановну от столовой в тень кустов акации, где они присели на скамеечку.- Понимаете, Антонова со своими соседками по номеру собрались, как стемнеет к морю выйти. Ведь то же будет ночь на Ивана Купалу. Вот и отметим, искупаемся как положено, ну и там...