— Вы намерены получить официальное постановление суда, согласно которому мне будет запрещено даже приближаться к нему? Не смешите меня. И что вы им скажете? Что я наброшусь на него, повалю его на землю и стану силой совать ему деньги в карманы?

— Сэл — мой подопечный, я несу за него ответственность, — чопорно заявил Пирсон. — Вы не первая, кто злонамеренно старается вытащить на свет божий его прошлое. Когда Била два месяца назад выпустили из тюрьмы, на нас посыпались телефонные звонки. Какие-то идиоты с телевидения совсем сошли с ума — решили устроить целый спектакль этакого примирения. Мерзость какая! Они тоже предлагали нам деньги — как и вы. Так вот, вам я скажу то же самое, что и им, — я сделаю все, чтобы жизнь Сэла была безоблачной. И не позволю, чтобы она была омрачена постоянным напоминанием о то, что произошло пять лет назад.

Тесс обвела взглядом роскошно обставленную библиотеку, где книжные шкафы ломились под тяжестью книг, бросила взгляд на Сэла Хоукинса, отметив темно-синий пиджак, брюки цвета хаки и голубую рубашку — точно такую, как носили в Оксфорде. И перед глазами ее вновь встало лицо Трежера, перепачканное дармовым лимонным пирожком. Ей показалось, что он вновь разглядывает ее, укрывшись в заброшенном доме, словно зверек в своей норе.

— Похоже, Сэл — единственный из всей их прошлой компании, кто неплохо устроился? А что же вы не приняли в Пенфилд близнецов Титеров? Или Элдона? — насмешливо поинтересовалась Тесс. — Почему вы взяли под свое крылышко именно Сэла?

— Я тут, потому что умный, — заявил Сэл, с шумом захлопнув книгу. — Остальные — просто шайка полоумных недоносков. А у меня оказалось достаточно мозгов для того, чтобы учиться даже в такой гребаной школе, как Пенфилд. Вы уж меня извините, мисс, но у меня теперь новая жизнь. И я не стану тратить время на все это дерьмо, пока не получу стипендию в колледже.

Прихватив с собой Киплинга, он вышел, даже не попрощавшись.

— Убедились? — Пирсон выразительно кивнул в сторону двери. — Любое упоминание о Лютере Биле выводит его из себя. Такие травмы на всю жизнь, знаете ли. А теперь, пожалуйста, уходите. И не пытайтесь пробраться сюда еще раз, иначе я добьюсь того, что вас арестуют.

Только забравшись в машину и отъехав уже довольно далеко от Аннаполиса, Тесс сообразила, что нужно было на это ответить. «Нет, это не упоминание о Лютере Биле так расстроило Сэла. И бедняга Донни Мур тут ни при чем. Сэл явно не может слышать, когда говорят о Дестини и Трежере. И об Элдоне тоже. Все дело в них».

Но, как это часто бывает, было уже слишком поздно.

Лето понемногу вступило в свои права. У судейских уже начались летние отпуска, но жизнь в Аннаполисе кипела по-прежнему. Город наводнили туристы, хлопотливо шнырявшие по улицам, словно муравьи. Поставив машину на платную стоянку, — хотя это и означало, что ей потом придется раскошелиться, — Тесс направилась вверх по холму к зданию Сената.

В бытность свою репортером, она так никогда и не выбралась побывать хотя бы на одном из его заседаний, но примерно представляла себе ту процедуру, после которой законопроект становится законом — иначе говоря, знала то, что знает каждый. Помнится, Джефф из Общества защиты прав приемных детей сказал, что ей нужен сенатский законопроект 319, предложенный сенатором от округа Кэрролл. Раньше этот район считался провинцией, теперь же стал частью Балтимора. Именно он касался прекращения срока действия лицензии, выданной агентству «Планирование семьи — ваш выбор». Тесс несколько удивилась, с чего это кому-то из «глубинки» вздумалось внести на рассмотрение подобный законопроект, тем более сенатору, известному своей многолетней войной за запрещение абортов. Следовало искать подоплеку этого дела. Если файлы комитета ничем ей не помогут, что ж — она всегда сможет обратиться в офис сенатора, попросить посмотреть, что у них осталось по этому делу. Правда, вполне возможно, что в глазах сенатора внесение поправок в закон не такое уж важное дело. Во всяком случае, насколько ей помнится, за минувшие пять лет он ни разу не делал попыток протащить его вновь.

Тесс вошла внутрь пустого и гулкого здания Сената и по широкой лестнице взобралась на третий этаж. При виде ее на лице секретарши отразилась тайная радость. Похоже, она здорово соскучилась в одиночестве и ничего не имела против того, чтобы хоть немного поболтать.

— А что вы хотите найти? — полюбопытствовала она.

— Да вот, пытаюсь отыскать хоть кого-то, кто проходил свидетелем по этому делу. Может, они помогут мне напасть на след агентства, из-за которого и заварилась вся эта каша.

Через несколько минут секретарша вручила ей папку.

Тесс вытащила из папки листок с подписями, который по правилам заполнялся перед каждым слушанием. Любой, кто вызывался для дачи показаний, должен был сначала поставить на нем свою подпись. В списке было всего пять фамилий: сам сенатор, кто-то из Департамента людских ресурсов — государственного учреждения, через которое проходили все случаи усыновления, — некие мистер и миссис Джон Уилсон, супружеская чета из Балтимора, и еще какая-то женщина, Уилл Мотт.

— Это все? — спросила Тесс.

— Если в папке больше ничего нет, тогда все. Знаете, я тут больше десяти лет и на память, в общем, не жалуюсь, а вот этого дела не помню, хоть убей. Что — что-то серьезное, да?

— Да нет, в общем-то. Но мне нужно отыскать людей, которые проходили по нему свидетелями. Просто хотелось бы знать, что они говорили тогда. И какое они вообще имели отношение ко всему этому делу.

Секретарша пожала плечами:

— Ну, на этот случай всегда есть пленки.