Только объехали башню, как вдруг, словно из засады, впереди двое выскочили с винтовками — едва не под колеса! И сразу штыки в лицо, вернее в лобовое стекло.

Аркадий Петрович резко тормознул, выругался и прокричал наружу:

— Сшибу ведь, олухи! Скользко! Никакой мандат разглядеть не успеете!

Двое с винтовками исчезли, а подошел другой, посолиднее, потыкался носом в развернутую бумагу, высунутую Аркадием Петровичем, прочитал почти по складам:

— Заместитель коменданта Кремля… — И тут же вернул бумажку резким движением, как предмет опасный для здоровья. — Прощения прошу, товарищ. Велено проверять всех.

— Не «велено», а приказано властью Советов, это — во-первых, — громко, назидательно ответил Аркадий Петрович, бережно пряча охранную грамоту за пазуху. — А во-вторых, правильно, товарищ. Революционная бдительность должна быть беспощадной!

И тронулся. Полковник оглянулся… будто на пост, а на самом деле — на Кита, вскинул брови и опустил — мол, не бойся, только сиди и молчи, не высовывайся — и, отвернувшись, веско усмехнулся:

— Эк, ты на ихнем наречии уже навострился!

— После Хитровки-то это все — пустяк, — отмёл похвалу Аркадий Петрович. — Ты бы меня тогда послушал, да где уж…

Чем ближе к центру, тем больше было постов, и больше было костров, больших и малых, озарявших стены старых особняков и повально темные окна, то там, то сям усиливая пугающую черноту на месте выбитых стёкол. Кроме постов при кострах, горожан-прохожих никаких совсем не было на улице. Как будто все попрятались и сидели, не зажигая света и трясясь от страха. Адская была Москва, что и говорить! Как только люди пережили то время!

— Да уж Лубянка! — вдруг воскликнул Лев Константинович и завертел головой, будто проснулся и опомнился. — Уж не вправду ли ты прямо в Кремль нас везёшь?!

Мурашки табуном проскакали у Кита по спине: юмора не заметно было в догадке полковника.

— Чуток не в яблочко, — прямо с садистским удовольствием ответил Аркадий Петрович. — Но рукой подать.

Он свернул в какие-то переулки, выключил фары, попетлял как бы на ощупь, в одном месте уткнулся в небольшую горку-баррикаду из булыжников, чертыхнулся, дал задний, снова попетлял… и, наконец, уверенно заехал в какую-то подворотню, как в глухой гараж.

— Не засиживаемся, — предупредил он.

Пришлось шустро, но неуклюже протискиваться наружу из дверей, упершихся в стены подворотни.

— Лампу не зажигай, — приказал Аркадий Петрович солдату-зомби.

Голос его прозвучал тут в режиме стерео.

— Идите за мной по звуку шагов, — был следующий приказ. — В сторону не отходить — навернётесь.

Послышался резкий скрип ворот, их закрывал позади солдат-зомби.

Через несколько метров только по тем же звукам шагов, словно упавшим сверху под ноги, — эхо от свода исчезло — Кит определил, что вышли из подворотни в кромешное пространство какого-то двора. Двор оказался совсем небольшим — уже шагов через десять по прямой Аркадий Петрович предупредил:

— Теперь осторожнее… Тут лестница. Держитесь по стенке.

Кит, едва не обдирая ладонь об холодную и жутко шершавую стену, стал спускаться. Позади, наверху, истошно прохрипела закрываемая дверь.

— Черт, смазать надо, — пробормотал впереди Аркадий Петрович, будто самому черту и веля, точнее по-революционному приказывая товарищу чёрту немедля смазать предательскую дверь.

Путь вновь перешел на горизонтальную плоскость. Завернули, еще раз завернули… Кит заметил на слух, что солдата-зомби позади нет: видно, остался наверху, на атасе.

— Лабарданс! — резко выкрикнул Аркадий Петрович загадочное слово, и Кит догадался, что оно служило паролем — типа, свои идут, не стреляйте.

Прошли еще через одну дверь, Кит почувствовал густой запах табака, потом заметил проблески света… Открылась еще одна дверь, откуда уже пахнуло приятным теплом, и Кит оказался… где? Да на первый взгляд, и не поймешь — где. Вроде как на военном совете в тайной комнате какого-то таинственного замка.

Это был несомненно подвал, но подвал — роскошный: со старинными, но новенькими диванами с бордовой узорчатой обивкой, шкафом, буфетом и широким, круглым столом посредине, на котором были развернуты какие-то карты и схемы, кое-где придавленные к столешнице винными бутылками и одним графином с кристально прозрачной жидкостью. Всё было видно в том подвале при свете двух керосиновых ламп, все кругом посверкивало таинственно — бутылки, какая-то посуда в буфете… и главное — пуговицы, пряжки и еще какие-то блестящие штучки на мундирах трех бравых офицеров.

«Белые!» — мелькнула мысль у Кита.

— Полковник Вышенский, господа, — совсем другим, то ли не своим, то ли как раз своим, благородно высоким голосом представил Аркадий Петрович главного, на первый взгляд, гостя.

Офицеры вытянулись, а Лев Константинович как будто стал выше ростом и раздался в плечах. Тут он оказался самым старшим и по званию, и по возрасту, и, наверно, решил, что — и самый важный по значению. Офицеры эффектно представились, пощелкав каблуками начищенных сапог: один капитан, два поручика.