— Выключай! — заорал князь. — Музыку прочь!

Кажется, Кит вырубил граммофонную быль одновременно со вторым выстрелом… или третьим… На этот раз стрелял князь. Как только чужак мыркнул обратно в свой восемнадцатый год, он послал ему вслед две пули. Может, они, пули, и достали его, самого резвого из нападавших, но уже — там, по ту сторону новой реальности…

Контур погас. В новой реальности место темной набережной с погоней занимала теперь другая сторона просторной гостиной с раздвижными дверями, подсвеченными извне живым светом. В самой же гостиной царил иссиня-мертвенный полумрак.

Князь убрал револьвер в карман шинели и повернулся к компании зомби.

Ким после удачно нанесенного удара все еще стоял ближе прочих в фирменной стойке кунг-фу и как будто ожидал команды от Дума — нанести следующий судьбоносный удар или подождать.

— Благодарю за помощь, — едва слышно в готическом гуле сказал князь

Он придерживал раненую руку и натужно морщился — явно не от зловеще-жуткого вида оживших мертвецов, а от боли.

— Дум, ты тоже выруби музон, а? — как-то не смиренно, а очень круто попросил Кит.

После всего пережитого ему сейчас сам черт был не брат.

Дум, державший в одной руке айфон, взял пульт свободной рукой и выключил готический рок. В гостиной наступила настоящая мертвая тишина. Зомби, кроме вовремя мобилизовавшегося Кима, все еще не дышали, а только глазели на пришельцев.

— Здорово, Дум, — сказал Кит. — Классный прикид!

У Дума на этой тусовке, несомненно, был самый классный прикид. Кит только и опознал его по неуклюжему, медвежьему туловищу, одетому в джинсовые лохмотья, подпаленные во многих местах, будто Дума слегка поджарили на вертеле вместе с одёжкой. Лицо его скрывала дорогущая голливудская маска мертвяка с размашистыми зубами и протлевшими лохмотьями кожи вместо щек. Остальные зомби были просто в самопальном гриме, набеленные и в помадных кровоподтеках.

Шестым зомби была новенькая в этой компании — черноглазая брюнетка Мохито, Машка Мохинцева из параллельного класса. Это она с Барсом, Лёхой Борисовым, изображали танцующих мертвецов, когда Кит с князем вломились в их эпоху.

Лена Пономарева, конечно, убилась стать мертвее и страшнее всех — набелилась мощно, классно замазала тенями веки, превратив глаза, если их закрыть, в черные дыры, а губной помадой пустила вниз из глаз и краешков рта неровные алые струйки. Такой ее Кит теперь всегда бы видел — не покривился бы…

— Здорово, Кит! — нарочито храбро сказал Дум, не шевеля мертвыми губами, и неуклюже выбрался из широченного и глубоченного дивана. — Прикинь, а я как раз тебе звонил… Вот, номер набрал, гляди… а ты вне доступа… Фигассе, вне доступа!

Кит прикинул и — обомлел! Бывают же чудесные совпадения! Дум подключился в тот самый момент, когда в гаджете Кита заиграла мелодия и запел магический старинный баритон, синхронизированный с темпоральными ритмами… Так они — Кит с князем — сюда и попали, жизни свои спасли!

— Дум! По чесноку — вот теперь за мной большой должок, — благородно и с достоинством признал Кит.

— А чего? — слегка опешил и Дум.

— Так ты нас этим своим звонком и спас! — чуть не крича, ответил Кит. — Ты нас и вытащил из такой жести… В самый последний момент…

— Из какой? — продолжал тупить Дум.

— А ты на нас посмотри, и сам прикинь, из какой, — осознав, что у них с князем прикид тоже хоть куда (пускай зомби нервно покурят в сторонке) важно и гордо потребовал Кит и расправил плечи в простреленной там и сям кадетской шинели. — Угадай с двух раз…

— Ну… из прошлого, да? — как-то смялся Дум.

— Историю учить надо! Из восемнадцатого года! — не выдержал, похвалился Кит.

— Ну, и как там? — осторожно полюбопытствовал Дум.

— Во, видал! — ткнул Кит пальцем в пулевые отверстия на груди. — Всё по-настоящему. В полном реале. Девяностые, вообще, отдыхают!

Про девяностые годы прошлого, двадцатого, века, которые Кит сам помнить никак не мог, он упомянул неспроста: Дум, тоже их знать не знавший, любил пересказывать, каждый раз будто какой-нибудь новый боевик-блокбастер, истории про «стрелки», бригады и пальбу, услышанные от своего бати, молодость которого, канувшая в той лихой бандитской эпохе, не то, чтобы в ностальгию Думова батю вгоняла, но душу его — Дума-старшего — окликала, звала, как во сне зовет близкий мертвец еще живого родича, и будоражила…

— Круто! — заценил Дум и поднял глаза в потолок. — Надо бы найти там пулю и замазать дырку… А то батя сам пулю найдет — тогда точно не отмажешься…

Пока Дум конкретно глядел в потолок, Кит бросил еще один взгляд на Ленку, а заодно и — на Мохито: как они оценили его и князя боевой прикид? Это вам не Хеллоуин, девочки!.. А девочки, оказывается, глазели на одного только статного красавца-князя и, судя по всему, готовы были немедленно броситься в туалет, чтобы смыть с себя весь мертвецкий грим… и накраситься куда круче и убойней… Да только вот кодекс компании обязывал… да и Дум не простил бы, если бы ему в разгар зомби-вечеринки девчонки вдруг взяли и порушили весь кайф… Все эти эмоции и страхи легко читались на их еще не разложившихся девичьих лицах.