— Ух ты! — восхитился Беленец… и спустя миг вскрикнул: — У-ёо-о-о!

А вскрикнул он при виде нового спецэффекта: в центр радужного полукруга вдруг устремились пульсирующие сиреневые нити… эта красота длилась всего секунды три…

…И прямо из радуги вылетел… вернее влетел в эту реальность серо-зеленый самолет без всяких опознавательных знаков. Самолет не очень большой, но очень странный.

Он был похож на пеликана или на брюхастую в профиль рыбину типа дорадо, с рамным фюзеляжем и смешными шасси, будто на скорую руку сделанными из колесиков и длинных реек. Много позже Кит найдет его изображение в Интернете — это был Gotha, небольшой немецко-фашистский транспортник…

Краем взора Кит заметил, что Беленец посмотрел на часы. Он напряженно приподнял брови, будто, как штангист, толкал ими тяжесть, и перевел взгляд на Никиту.

— Ну вот, браток, — неожиданно тихо и душевно обратился он. — Теперь твой номер. Все запомнил? Похитили из будущего… Пригрозили слегка… Ремонтный завод… танки… А про что забыть знаешь?

— Знаю, — кивнул Кит.

Пузатая рыба-пеликанина, тем временем, тормозила.

— Главное, делай испуганный и придурковатый вид, — добавил задание Беленец и сыпанул соли Киту на старую рану: — А то ты какой-то бесчувственный… Для настоящего разведчика и диверсанта оно, конечно, в самый раз, но не теперь, понял?.. И последняя инструкция: всему, что сейчас услышишь и увидишь, не удивляйся и молчи.

Уж эту инструкции Кит давно усвоил.

— Только рот разевай и глаза пучь. Всё! Готов?.. Пошли.

И они побежали вслед дурацкому самолетику, который уже успел проехать мимо них и почти остановиться.

Когда бежали, Кит успел отметить, что грунт под ногами стал гораздо более плотным и удобным для пробежек… будто это была неплохо скрытая взлетно-посадочная полоса посреди полей.

Дверца на борту самолётика открылась, и из нее высунулся средних лет человек с вытянутым и породистым лицом в мужественных глубоких морщинах. Человек немного напоминал актера Клинта Иствуда эпохи «Грязного Гарри» и был одет в лётный комбинезон, тоже без всяких крестов и свастик, и круглый, вислоухий пилотский шлем, почти такой же, в каком когда-то любила щеголять княжна Лиза.

Беленец ушел в отрыв, словно стремясь успеть сказать что-то «Грязному Гарри» прежде, чем подбежит Кит. И когда тот подбежал на последнем дыхании, Беленец уже несколько секунд орал на пилота, слушавшего его с полнейшей арийской невозмутимостью.

Что самое интересное, Беленец орал на немецком языке. Кит подавил свою бесчувственность и разинул рот… Пилот бросил один короткий взгляд на него, второй — вниз, на его гипербудущие кроссовки, улыбнулся в никуда и снова стал внимательно слушать крик Беленца.

Тот, помимо прочего, занимался опасной жестикуляцией, рискуя одной рукой сбить у самолета крыло, а другой — голову Кита. Он показывал в небо, еще куда-то в сторону, несколько раз указал назад, на поезд, и отдельно — на сбитый самолет… Пару раз ткнул указательным пальцем в часы на своем запястье и один раз — Киту в грудь, прямо в темное кровавое пятно на куртке. Пилот с неподдельным интересом посмотрел из самолета на это пятно.

И именно в этот момент Кит вдруг понял суть крика, будто Беленец нажал у него на груди какую-то невидимую кнопку — вроде как врубил плугин автоперевода, вшитый у Кита где-то в мозговой подкорке.

Кит вдруг догадался, что все подстроено заранее: и бомбёжка военно-санитарного состава в строго определенное время, и уничтожение железнодорожных путей строго на определенном километре от Москвы. Вот только кем подстроено? Нашими? Или всё-таки фашистами? Уж больно круто ругался по-немецки Беленец, который, как можно было теперь догадаться, и был тем двойным агентом, коего он представлял Киту в третьем лице… А вдруг он водил Кита за нос и на самом деле был агентом «одинарным» — то есть попросту фашистским. Правда, на истинного арийца Беленец не тянул и казался слишком эмоциональным для немца. Но ведь и русские были всякие — свои и вражеские. Впрочем, и то, что он орал, было простительно — самолет свой двигатель не глушил и тарахтел оглушительно… Или вправду шла такая особая, многоступенчатая игра, в которой каждая из противоборствующих сторон по неизвестно чьей указке предпринимала что-то, возможно, и во вред себе, ведясь на иллюзию успеха?

В общем, Кит как разинул рот и стал хлопать глазами… и пока вычислял все возможные версии происходящего, так и не переставал это делать. Чем произвел на невозмутимого арийского пилота вполне удовлетворительное впечатление.

В общем, как понял Кит, Беленец отчитывал кого-то в лице пилота за несоблюдение графика операции и особенно за то, что один из налетевших самолетов, истребитель-бомбардировщик, вместо того, чтобы просто поддерживать обстановку бомбежки, при которой были разворочены пути, еще и лупанул из пулемета прямо по составу, чего предусмотрено не было. Видно, в азарт вошел. За что и поплатился, ибо наши зенитчики, в тайны не посвященные, успели подбить его за миг до того, как сами попали под его огонь… Наверно, они и были его мишенью.

Ответ породистого немецкого пилота был предельно лаконичен. Он сказал всего полдюжины слов, внушительно указал пальцем в небо, потом тоже ткнул им в свои наручные часы и, наконец, — в Кита.

Беленец только кивнул — «Йа!» — тут же подхватил Никиту под мышки, приподнял над землей и подал пилоту. Но тот Кита не принял, а просто подался назад в самолет.

— Давай теперь сам! — громко, с понятным только им намеком, крикнул Беленец в затылок Киту и подтолкнул его в самолет.

Кит сунулся внутрь и… нет, не повернулся, чтобы проститься. Он сейчас не хотел встречаться глазами с Беленцом. Пилот сразу закрыл за ним дверцу.