— Кто? — не мог не поинтересоваться Кит.

— Друзья.

Спрашивать, какие-такие «друзья», было бы в этой ситуации верхом невежливости, если не наглости…

И кстати, Кит заметил, что Анна стала отвечать без пауз — как будто перестала переводить про себя русские слова прежде, чем произносить их.

Она вышла вперед с теплой волною странного для подземелий черешневого аромата — и Кит, наконец, смог разглядеть ее получше, хотя и не совсем отчетливо — мимоходом в профиль. Настоящая арийская светловолосая девочка, ровесница Кита, — с двумя короткими, но толстенькими такими, сочными косичками, с чуть грубовато слепленной головкой, с носом не большим и не маленьким, не острым и не курносым. Крупный рот с большими, но вовсе не пухлыми губами Кит тоже успел заметить… Вообще, она выглядела не худышкой — довольно широкоплечей и спортивненькой такой, коренастенькой… с плотными голенями, что у девчонок, которые танцами вовсю занимаются. Одета она была в какую-то допотопненькую вельветовую курточку, на воротничке которой лежал узкий, светлый воротничок блузки, в клетчатую юбочку чуть выше колен, в темные гольфики и совсем смешные (если смеяться из нашего времени, а не из того — над суперпуперкроссовками Кита), большущие туфельки-ботиночки…

— Пойдем, — сказала она.

И на этот раз руки не протянула, а махнула ею, как командир, зовущий солдат из окоп в атаку.

Они спустились на пути. Кит аккуратно перешагнул рельсу. Дальше двинулись по шпалам — прочь от манящего, притягательного просвета станции.

Метров через сто Кит заметил боковой тоннель с приоткрытой металлической дверцей.

Анна легким, ловким прыжком вспрыгнула на узкую платформу перед дверцей, подала Киту руку.

— Я сам, — отказался Кит…

…и был ужасно рад, что девчонка, углубившись в тоннель, не стала смотреть, как неуклюже, еще не овладев после взрыва своими мышцами, по-стариковски взбирается он.

— Может, не закрывать дверь? — предложил он в темноту. — Хоть немного света останется. Хороший ориентир.

— Нет. Лучше закрыть, — донесся голосок из тьмы. — Здесь недалеко. Свет будет. Пол ровный. Иди прямо по правой стене — почувствуешь поворот, там будет светлее.

Руки не дала, командует по-немецки… в смысле, в немецком стиле — пора-пора было Киту включать свою фирменную бесчувственность… Да только куда-то вся она делась, вышибло ее взрывом, сдохла, похоже, она во время клинической смерти Кита, осталась у него сейчас одна ранимая душа в темноте. Злился Кит и… что? Что-что! Невольно прятал за спину свою левую, разрушительную руку!

Действительно, вскоре, после двух поворотов, добрались до жиденьких, как самая первая, случайная весенняя трава, лучиков света… Он, свет, пробивался теперь не сбоку, а сверху… И там, наверху, глухо бабахало и грохотало.

Кит задрал голову. Вместо звездного неба, были какие-то светлые щелки в зените — как, наверно, будет в последний миг перед полным концом света.

Еще Кит различил металлические скобы-ступени, уходившие по стене в это безнадежное, черное, гулко грохотавшее небо.

— Нам необходимо туда, — очень туманно намекнула Анна. — Сможешь подняться сам?

Кит прикинул: высота метров восемь, не меньше.

— Смогу, — опрометчиво пообещал он.

— Первым иди, — безоговорочно велела девчонка. — Я стану подниматься за тобой.

Кит взялся за скобу, подтянулся… и вдруг обвис… Никаких сил подняться по такой лестнице у него в эту минуту не нашлось. И первый раз за всё время — с того самого момента, когда он отважно выпрыгнул из кресла в лайнере, возвращавшемся из Греции в Москву, — Кит почувствовал настоящий страх.

Страх и стыд! В одном флаконе!

— Слушай… Честно говоря, я еще не совсем в форме, — признался он, радуясь темноте, в которой, наверно, не было видно его страшно заалевшее лицо. — У нас есть хотя бы минут десять?.. Отдохнуть бы. Я соберусь, честное слово!

— Времени может быть не достаточно, — был убийственный немецкий ответ. — Я тебя подниму сама. Ты сядешь мне на закорки.

— Как?! — ужаснувшись, не сразу сообразил Кит.

— У вас в будущем нет такого термина?.. Это очень просто. Ты обнимешь меня сзади за шею, закрепишься коленями вот здесь, — Анна похлопала себя по бокам, — и так мы вместе поднимемся наверх.

Если бы сейчас Киту приказали хотя бы и по страхом смерти уничтожить какую-нибудь самую крохотную вредоносную машинку или, напротив, починить самые крохотные часики, он не справился бы. Все силы оставили его!

— Нет! — выдохнул он. — Я так не могу! Я сам.

И произошло то, что Кит ни за что бы не предсказал.

Анна взяла его за плечи — руки ее вдруг показались очень тяжелыми — и круто развернула к себе. Он увидел прямо перед собой, в сумраке, кругловатый абрис лица, на миг показавшегося ему знакомым, и… искорки-огоньки в глазах, ало-черешневые такие огоньки. Кит затаил дыхание.

— Ты умеешь танцевать танго? — спросила Анна с такой бесчувственностью, который Кит в эту минуту мог бы позавидовать.

— Нет, — признался Кит под ледяным душем, обрушившемся на него с черных, грохочущих небес.

— Это очень просто. Я покажу, — пообещала Анна совершенно растерявшемуся Киту. — Сейчас нам необходима только начальная, закрытая позиция. Мы беремся руками вот так…

Она крепко, как раньше, взяла его левую кисть правой рукой и отвела в сторону, недалеко…

— А можно левую руку? — робко попросил, себя не помнящий и ничего не подозревающий, но все-таки опасающийся силы своей разрушительной руки Кит.