Не успел Бирбал рта раскрыть, как вдруг около виселицы появился факир. Никто и не приметил, как он пришел, казалось, он из-под земли вырос. И сказал факир:

– Бирбал! Сейчас тебя повесят, так ты перед смертью сделай святое дело: накорми меня. Исстари люди говорят: нет лучше подаяния, как накормить голодного. Я хочу рыбы – свари хорошую рыбу и дай мне поесть, от меня же, голодного, прими благословение.

В великое затруднение попал главный советник. За ним смерть пришла, а тут факир есть просит, да еще рыбы.

– Уважаемый! Вам должно быть известно, что я из высокой брахманской касты. Мы ведь рыбу в пищу не употребляем и не готовим на своих очагах. Как же я могу накормить вас рыбой?

– Так-то оно так, – ответил факир, – но если ты теперь, в свой смертный час, утолишь мой голод, то этой своей заслугой принесешь счастье своим детям и всей семье.

И все стали просить Бирбала исполнить просьбу факира. Уступил Бирбал, послушался народа.

Один человек пошел на базар и купил у рыбака большую хорошую рыбу. Сел Бирбал и начал ее чистить.

Тем временем падишах смотрел из окна, ждал, когда Бирбала вешать станут. Видел он, как Бирбал беседует с факиром, а о чем – не его то была забота. Видел потом, что Бирбал чистит рыбу. А Бирбал стал потрошить рыбу и нащупал у нее в желудке что-то твердое. Распорол ножом желудок, а там перстень, что падишах в реку кинул! Взял Бирбал перстень, зажал в кулак, поднялся и ищет глазами факира, а того и след простыл!

– Коли будет на то ваше позволение, я хотел бы еще раз повидаться с падишахом, – сказал Бирбал стражникам. – Сделайте милость, отведите меня к падишаху.

Люди заметили, что Бирбал что-то вынул из рыбы, но что? Повела его стража к падишаху, и они следом за ним повалили.

А падишах увидел, что Бирбал идет во дворец, и подумал: «Ну, конечно, Бирбал струсил и отступился от своих слов. Хочет сказать мне, что признает: действия важнее судьбы. Но теперь я не изменю приказа. Надо было ему раньше соглашаться».

Бирбал вошел и поклонился падишаху.

– Бирбал! Не трудись понапрасну. Хоть бы ты и признал теперь, что действия важнее судьбы, все равно поздно. Я не изменю свой приказ.

– Господин мой! Послушайте сперва, что я скажу. Я не затем пришел, чтоб признать, что действия важнее.

– Что ж, говори! – разрешил падишах.

– Я принес вам перстень. Вот он, благоволите надеть, если угодно.

Падишах взял кольцо, посмотрел – и впрямь это был тот самый перстень с государевой печатью. Вертел он кольцо и так и этак, разглядывал – сомнений нет, оно самое.

– Бирбал! Как попал к тебе перстень?

– Покровитель бедных! Мне принесла его моя судьба.

И Бирбал рассказал падишаху, как досталось ему кольцо.

Всей душой обрадовался падишах и на радостях щедро одарил Бирбала. Дал ему десять тысяч золотых монет и красивое платье. Всем домочадцам Бирбала тоже пожаловал по новому платью.

Однажды падишах беседовал в гареме со своей любимой бегумой. И чем-то она его разгневала, да так сильно, что он пришел в ярость и сгоряча приказал:

– Уходи из дворца. Сегодня же, до захода солнца, чтоб тебя тут не было.

Уж как ни старалась бедняжка успокоить, уговорить падишаха, ничего не помогло. Сердитый ушел он из гарема, а бегуму от страха и горя стал бить озноб. Долго ломала она себе голову, но так ничего и не придумала. Вспомнила тогда она про Бирбала и послала за ним раба. Раб тайком провел вазира в гарем к бегуме. Она поведала Бирбалу про свое горе. Бирбал дал ей тайный совет и поторопился уйти. В дарбаре он как ни в чем не бывало занялся своими делами.

Солнце садилось. Бегума собрала свои вещи, велела связать их в узлы и послала за падишахом. Снова принялась она просить его о милости.

– Время уже позднее, – ответил падишах, – солнце заходит, поспеши. Забирай, что тебе всего дороже, твои любимые вещи и уходи.

– Господин! Раз уж вы меня гоните, то исполните хоть последнюю мою просьбу: откушайте на прощание пиалу шербета из моих рук.

И как же сильны женские чары! Не смог падишах отказать бегуме. Она налила полную пиалу самого лучшего вина и своими руками поднесла ее ко рту падишаха. Он выпил вино, опьянел и вскоре задремал.

Бегума наперед научила своего слугу, и тот отнес спящего падишаха в паланкин. Села в паланкин и бегума, и их обоих понесли в дом ее родителей.

Наутро падишах проснулся, хмель у него прошел. Стал он оглядываться и никак комнату не узнает. Взяло его сомнение: «Уж не сон ли я вижу?» А бегума рядом стоит и панкхой [63] над ним машет.

– Скажи мне: сплю я или это явь? – спросил падишах.

– Господин мой! Раньше вы спали, но теперь изволили проснуться. Соблаговолите встать, умыться и совершить намаз.