Ривер прикончил протеиновый батончик, сел на матрас и прислонился к стене так, чтобы оставаться лицом к двери.

Он сложил руки на животе, и Харвестер провела взглядом по его широкой груди к мощным плечам.

Чёрная футболка, порванная и разошедшаяся кое-где в швах, облегала Ривера как вторая кожа, обрисовывая каждую мышцу.

А его руки... мама дорогая, они были сильными, но нежными. Харвестер видела, как Ривер ими уничтожал демонов, и как с заботой укачивал новорожденного. Когда её взгляд остановился на загорелых бицепсах, те напряглись, будто требуя внимания.

Даже мышцы Ривера чего-то требовали.

– Тебе нужно сделать тату, - выпалила Харвестер. Ей нравились татуировки.

Ривер улыбнулся, и Харвестер ощутила в груди глупый трепет.

– Много лет назад я с Призраком поспорил. Он сказал, что я найду пару. Я поспорил, что не найду. Так что теперь, если я найду пару, он наколет мне символ ЦБП на заднице.

– Почему?
– Глупый спор для бессмертного.

– Не знаю, - пробормотал Ривер.
– Думаю, он хотел, чтобы я сделал тату там, где все её будут видеть.

– Я не про татуировку, - спокойно произнесла Харвестер.
– Я про спор. Почему ты сказал, что не найдёшь пару?

Ривер лениво пожал плечом.

– В то время я был Непавшим. У меня не было будущего. Я не собирался входить в Шеул, чтобы завершить падение, а вероятность заработать снова свои крылья была близка к нулю. Кто бы меня захотел?

Чёрт возьми, он шутит? Кто бы его захотел? Да только его вид почти вызывал оргазм. Ривер был могущественным. Преданным. И ни перед чем не остановится, чтобы защитить тех, кого любит.

Он даже в ад проскользнул, чтобы стащить приз Сатаны и остановить Люцифера. Любой женщине с ним бы повезло.

Даже Харвестер, которая годами его ненавидела, это видела.

– А теперь?- тихо спросила Харвестер.
– Когда ты снова с нимбом, как думаешь, ты найдёшь пару?

Она не знала, почему задала этот вопрос. Даже не была уверена, что хочет слышать ответ.

Ривер посмотрел в её глаза своими глазами цвета сапфира, и сердце Харвестер сделало кульбит.

– Если мне не отрежут крылья и не уничтожат меня за твоё спасение... возможно.

То, как Ривер это произнёс, низко и хрипло, было настолько эротично, будто он прямо сейчас представлял свою пару. Обнажённой.

Тело Харвестер вспыхнуло.

– Харвестер, - произнёс Ривер хриплым голосом, от которого у неё всё внизу запульсировало.

– Что?
– Она поняла, что наклонилась к нему, биение сердца шумело в ушах, а в лёгких не хватало кислорода.

– Подними футболку.

Харвестер втянула воздух.

– Футболку?

Её руки уже были на подоле.

– Я это сделаю.
– Ривер очень аккуратно схватил её за плечи и развернул.
– Хочу посмотреть, как исцелились твои крылья.

– Ох.
– Харвестер ощутила холодное разочарование. Она не знала, чего именно ожидала, но точно не этого.

– Если тебе от этого станет лучше, - произнёс он с сухой дразнящей ноткой в голосе, - я не доктор, но годами его играл.

– Да, - протянула она, - с такой информацией мне гораздо лучше.
– Харвестер задумалась над тем, нравилось ли ему работать в ЦБП. Она никогда не думала о нём как о докторе, но когда Ривер поднял её футболку и провёл тёплыми руками по спине, она поняла, что ей это очень нравится.

– Шрамы пропали, - пробормотал он, и Харвестер поклясться могла, что ощутила, как его сердце начало биться чуть жёстче, быстрее. Как и её.

Прикосновение было нежным, когда Ривер ощупывал её плечи.

– Можешь расправить крылья?

– Попытаюсь.
– Харвестер надеялась, что небольшое придыхание в её словах было из-за боли, а не из-за реакции её тела на его руки.

И боль пришла на самом деле, когда она попыталась расправить крылья. Из прорезей в спине вырвались кости, и Харвестер чудом не вскрикнула.

– Отлично, - произнёс Ривер.
– Уже получился каркас в два фута. Пока только кость, но как только ты покормишься, вероятно, ткани нарастут.

Убрав несформировавшиеся крылья, Харвестер отдёрнулась и опустила футболку.

– Не от тебя.

– Неужели мы опять вернулись к этому спору? Ты, - прорычал он, - самая упрямая, трудная, приводящая в ярость персона, с какой мне приходилось иметь дело.

– Чёрт, - Харвестер похлопала ресницами.
– Ты говоришь сладчайшие слова.