Теплая, сильная ладонь остановила Гермиону. Кто-то схватил ее за запястье и упрямо потянул назад, не желая выпускать. Гриффиндорка обернулась и встретилась взглядом с Теодором. В его зеленых, точно свежая листва глазах плясали недобрые огоньки, гласившие: ты еще пожалеешь об этом. Теодор очень не любил, когда что-то шло не так, как он запланировал. Слизеринец сжал тонкие пальцы чуть сильнее, чем следовало, но явно этого не заметил.

– Возьми палочку… – произнес он сквозь зубы, резко выпуская Гермиону.

Девушка торопливо отшатнулась, пропуская юношу вперед. Холодок пробежал по спине. Тон Теодора говорил гриффиндорке о том, что он не желает слышать никаких пререканий, раз уж ей удалось увязаться вместе с ним. Зеленые глаза налились гневом, и Гермиона поймала себя на мысли о том, что Тео пугает ее, как никогда прежде не пугал. Казалось, что тот тихий мальчишка, что сидел с ней в библиотеке – исчез, точно его никогда и не было прежде. Неужели он так умело прятал свое тщеславие все это время, скрывал черную душу под маской сочувствия? Что же еще кроется за этим внешним спокойствием и отрешенностью?

Тяжелые шаги Теодора эхом прокатывались по низкому коридору. Нотт нагнулся, выбираясь наружу. Слизеринец всегда ненавидел это время суток… Когда утренний туман все еще не развеялся, солнце еще не встало, а звезд уже почти не видно. Небосвод меняется с нежно-фиолетового, точно поверхность сливы, на мутную серую массу, грозящуюся обрушиться вниз… Теодор недовольно фыркнул, взглянув на собравшихся неподалеку людей. Эрни, Бетс, что позвала его сюда, парочка крепких парней, что вызвались разобрать завал и сонные, не очнувшиеся людишки, выползшие проводить добровольцев…

– Найдете Лорда – мы сделаем из него чучело! – крикнул невысокий мальчишка лет двенадцати.

Нотт ничего не ответил ему, понимая, что подобное обхождение с Волан-де-Мортом просто неприемлемо. Да, он злейший враг грязнокровок, но и самый сильный их страх… Разве можно бояться чучела, что выставлено для потехи толпы? Нет. Нельзя допустить, чтобы люди забыли о том, какой мощью владел этот человек! Нельзя забыть этот страх, сменив его смехом.

Гермиона вышла из холодного сырого убежища. Глаза ее непроизвольно сузились, как только встретили яркий свет неба. Гриффиндорка прикрылась от света ладошкой, опустив взгляд к земле. Ноги мельтешили вокруг, но никто так и не окликнул девушку. Она видела лишь грязь, боясь опять почувствовать боль, если поднимет глаза. Теодор улыбнулся, увидев силуэт Гермионы. Он окликнул гогочущих людей, и все собрались вокруг него, мгновенно затихнув. Гриффиндорка шагнула к Нотту вместе со всеми, ни секунды не сомневаясь в том, что должна находиться сейчас именно здесь.

– Вы все готовы трансгрессировать? – спросил Тео, обводя толпу глазами.

Большинство уверенно закивали головами, а Гермиона смутилась и закусила нижнюю губу, вспоминая, что понятия не имеет, где именно находится Малфой Мэнор. Теодор махнул рукой и в воздухе послышались характерные хлопки. Люди начали пропадать, растворяться в утреннем тумане, словно призраки, а Гермиона осталась стоять, грустно глядя на них. Теодор знал, что она не сможет добраться до поместья самостоятельно… Но он должен помочь ей. Люди уже видели, что она желала посетить развалины. Если ее не будет со всеми…

– Держись, – шепнул он, протягивая Гермионе руку.

Гриффиндорка уцепилась за юношу, словно она тонет в реке, цепляясь за ветви деревьев. Нотт улыбнулся и трансгрессировал, не желая больше тянуть время. Гермиона закрыла глаза, ожидая, пока искры вокруг нее не сложись в единое целое. Ветер обдал ее слегка загорелое лицо, и карие глаза распахнулись, изучая пространство.

Колючие кусты тянулись вдоль дорожки, ведущей к огромной куче камня… «Это не Мэнор», – подумала Гермиона, оглядываясь назад. В саду нет никаких цветов, лишь неприятные растения, что извиваются под жарким солнцем, стараются заползти в тень, что отбрасывают густые колючие кусты. Мурашки стайкой пробежали по рукам Гермионы, а Тео лишь улыбался, понимая, что к девушке приходит осознание победы. Слизеринец не сумел прочитать в ее глазах ужаса, что объял душу грязнокровки…

Ощущать себя победителем оказалось весьма приятно. Теодор, опьяненный этим сладостным ощущением свободы от гнета Волан-де-Морта, сжал ладонь Гермионы до такой силы, что костяшки его пальцев побелели. Девушка застыла, не ощущая ничего. Лишь сердце колотилось о ребра, стремясь выбить их, выбравшись наружу.

Столько всего смешалось внутри гриффиндорки… Она была рада тому, что Темный Лорд погиб, рада, что больше не встретит ни одного Пожирателя, ни одного мучителя, но ощущения пустоты от ухода Драко заполняло ее грудь свинцом. Гермионе стало тяжело дышать, тяжело стоять на ногах. Образ Драко вновь возник в ее разуме. Его голос ножом резал душу несчастной.

Нотт двинулся вперед, чтобы ближе рассмотреть место взрыва. Он потянул Гермиону за собой, точно ручную собачонку. Девушка шла медленно, словно не желая приближаться к месту смерти своего хозяина. Взгляд Гермионы скользнул по дорожке. Она увидела, что кто-то отволок огромные куски расколотого мрамора, разбирая завал. Рядом лежало бездыханное тело пожилого мужчины. Его глаза, пустые, серые глаза глядели высоко в небо, словно ища в нем чего-то… Рука мертвеца превратилась в месиво из плоти и крови, что уже успела немного почернеть на воздухе.