– Какое еще оружие? – непонимающе спросил Тео, выводя пуффендуйку из транса.

Джеки уставилась на Гермиону, не понимая, о чем та лопочет. Если в доме и хранилось что-то, что может причинить вред, то Драко, несомненно, хорошо спрятал это «нечто», чтобы никто не нашел. Светловолосая постаралась сдержать улыбку, рвущуюся из самого ее сердца. Что-то заставило пуффендуйку хотеть, чтобы Гермиона показалась Теодору глупой девчонкой, потерявшей способность мыслить от пережитого потрясения.

– Там, в подвале… – дрожащей рукой девушка указала на кухню, через которую можно было попасть в нижние помещения. – Др… Малфой хранит там палочки убитых им Мракоборцев.

Всех троих точно окатило ледяной водой. Теодор нахмурился, услышав весть. С одной стороны – он радовался тому, что у ополчения в руках окажутся палочки, что принадлежали когда-то их друзьям и родственникам, а с другой… С другой стороны – это очередное доказательство того, что Драко преуспел в своем неправильном, ужасном деле. Видит Бог, Нотт уже устал находить подтверждения состоятельности бывшего одноклассника. Джеки же смутилась, понимая, что она бывала там гораздо чаще, но ни разу не заметила ценной находки Гермионы.

А что, если Тео подумает, что она просто побоялась схватить одну из палочек и разделаться со всеми обитателями зловещего дома? «Да ты бы никогда не набралась смелости. Даже, если бы нашла их в первый свой день в Мэноре», – уверяла себя пуффендуйка, боязливо поглядывая на Гермиону.

– Я заберу их, а вы… Вы идите на улицу и ждите, – прошептала Гермиона, быстро разворачиваясь.

– Я помогу тебе! – внезапно крикнула Джеки.

Теодор обернулся, смерив малышку холодным, ничего не выражающим взглядом. Нотт совершенно забыл о том, что они с Гермионой не одни. Милая, перепуганная пуффендуйка стояла у стены, гордо подняв голову. Взгляд ее зеленых глаз жадно глядел на слизеринца, мечтая увидеть в его глазах одобрение. Джеки так хотела, чтобы Теодор понял, что она такая же смелая, как Гермиона, что она такая же умная, что она существует! Ревность колотилась под ребрами, отравляя душу бедняжки. Она готова была возненавидеть Гермиону за ее счастье, готова была на все, лишь бы Тео обратил на нее внимание.

– Пойдем, – нетерпеливо проговорила Гермиона, увлекая девчонку за собой.

Каблучки застучали по мрамору. Две девушки шли по нескончаемому коридору, а провожали их осуждающие взгляды достопочтенных предков Драко. Величавые, гордые сидели они в своих картинах, медленно понимая, что их наследие скоро рухнет, разлетится прахом и падет под тяжестью времени. До слуха девушек доносились редкие беспокойные шепотки, однако, никто из предков Драко не нашел в себе сил, чтобы заговорить с двумя грязнокровками.

Деревянная дверца отворилась и обе девушки зашли в холодный, пропахнувший пылью склад всевозможных компонентов и трофеев, что не принято ставить на полку в главном зале. Гермиона быстро прошла к фотографиям, с которых на нее глядели погибшие мракоборцы. Тоненькие пальчики ловко шарили по устланным пылью полкам. Девушки собирали все, что может пригодиться в нелегком пути. Волшебные палочки, дымовые бомбочки, склянки с неизвестными им зельями: все отправлялось в карманы нехитрых нарядов.

Вдруг, обе замерли, точно испуганные звери пред хищником. Холодок пробежал по коже у Гермионы. Она готова была поклясться, что услышала вздох. И вырвался он не из груди Джеки, нет… В нем было столько боли, столько отчаяния, что можно было ощутить, как боль пронзает твою собственную плоть. Джеки неуверенно повернулась к Гермионе, и, встретив ее беспокойный взгляд, поняла, что ей не показалось. Что-то шевельнулось в разуме, словно она уже натыкалась на что-то подобное раньше. Смутный отклик сознания заставил девушку занервничать еще сильнее.

«Может быть, один из домовиков запутался в цепях?» – подумала Гермиона. Различив новый вздох, гриффиндорка поняла, что доносится он из подвала. Она готова была идти в саму преисподнюю, барахтаться в крови поверженных врагов, лазать по мерзким подземельям, но вновь оказаться в этом маленьком, пропитанном железом обители страха… Не смотря на то, что ужас сковал все внутри, Гермиона нашла в себе силы, чтобы сдвинуться с места. В голове блуждала мысль о том, чтобы окрикнуть Теодора, попросить его спуститься и посмотреть, но Гермиона отбросила эту мысль.

Что-то заставляло ее недолюбливать Тео. Возможно, что излишняя импульсивность юноши внушала Гермионе, будто он опасен, слишком тщеславен… Усилием воли Гермиона заставила себя сделать шаг и выйти на лестницу. Джеки, не получив никакой команды, молча шла следом за подругой. Какой бы сильной не была ревность, а воспоминания о том, как в первое время пребывания в Мэноре, Гермиона стала для пуффендуйки частичкой прежних времен, что связывала ее с надеждой на лучшее, все еще жили где-то внутри, согревая душу.

Гермиона аккуратно ступила на шаткую ступень лестницы, поднимая в воздух чужую палочку. Как и всегда, здесь было темно и прохладно. Губы девушки шевельнулись, и на кончике палочки зажегся яркий огонек, прогоняющий тьму обратно вниз, в подвал. С каждым шагом стук сердца слышался все отчетливее, все яснее проступал страх, выражаясь в самых мелких деталях. «Чего ты боишься? Теперь-то ты вооружена…» – уверяла себя Гермиона, продолжая шагать в темноту.

Мрак отступал, уступая место свету, исходящему от палочки. Гермиона щурилась, выискивая источник шума. Вот в темноте показались страшные орудия пыток. Плети ровным рядом висели на каменной стене, словно ожидая своего часа. Цепи валялись на полу, отбрасывая кривые извилистые тени. Оторванные звенья валялись, испачканные… Кровью? Гриффиндорку передернуло от острой неприязни. Неужели… Неужели это ее кровь? Ведь после того страшного случая тут никого не было… Или… Или?