Внезапно, юноша заметил, что вся простынь измазана в крови. Неприятный, давящий спазм сковал его горло, мешая дышать. Что такого между ними могло произойти, за что он довел ее до такого? Гермиона – уже давно не девочка. Как нужно было свирепствовать, чтобы порвать ее? Или, может, он нанес ей пару ударов, будучи под действием злосчастного алкоголя?

Гриффиндорка, закончив утренние процедуры, торопливо вышла из душевой кабинки, надеясь привести себя в порядок перед началом дня. Она начала обтирать бледную кожу нежным светло-зеленым полотенцем, собирая холодные капли воды. Гермиона замерла напротив небольшого зеркала, висевшего над раковиной, и всмотрелась в собственное отражение. «Красные, опухшие глаза, а эти синяки…» – подумала она, увидев свое лицо. Девушке так не хотелось показывать Драко свою слабость, так не хотелось, чтобы он знал, что эту ночь она провела ужасно… Но изображать гордячку сил не было…

Грязнокровка завернулась в теплое махровое полотенце и тихо отворила дверь, ведущую в комнату. Она попыталась выдавить из себя улыбку, желая хоть немного приободриться. Мама частенько ей говорила, что нужно улыбаться всегда, когда становится грустно, что улыбка, словно луч солнца, прогоняет мрачные тучи с твоего пути. «Где же ты сейчас, мама? Тебе помогла улыбка?» – думала Гермиона.

Гриффиндорка неспешно повернула голову и увидела Драко, стоящим рядом с высокой кроватью. Взгляд его колючих холодных глаз встретился с ее теплым каштановым взором. Улыбка мгновенно сползла с красивого лица девушки, обернулась тонкой нитью плотно сложенных губ. Да, такую тучу, как Драко, не прогонишь единственным лучиком света…

Слизеринец замер на месте. Он не знал, что сказать. Увидев ее заплаканные глаза, Драко горько улыбнулся. Вот, вроде бы и не впервой ему видеть ее слезы, ее печальный взор, но сейчас… Сейчас это режет взор, словно острый меч самурая. Холодно стало. Тишина давила на легкие Драко, мешая ему нормально дышать и мыслить. Может быть, сейчас попробовать «магию беседы»?

– Гермиона, я хотел… – начал Драко.

– Мне нужен доктор, Драко, – сказала Гермиона.

========== 17 - Первый шаг. ==========

– Доктор? Тебе, что, плохо? Ты заболела? – осведомился Драко, беспокойно окинув девушку взглядом холодных серых глаз.

– Я пока не знаю, что со мной… Просто… Мне очень нужно посетить врача и, чем скорее, тем лучше, – ответила девушка.

– Скажи, зачем тебе нужен врач? Может быть, тебе просто нужна какая-нибудь настойка? Ты же знаешь, что посещать врача в твоем-то положении…

– Драко, прошу, мне правда очень плохо. Мне действительно нужно посетить специалиста.

Слизеринец недовольно вскинул тонкую бровь. Неужели прошлой ночью он поступил с ней настолько плохо, что ей теперь необходима медицинская помощь? Это может объяснить следы крови на простыни…. А что, если Гермиона подозревает, что беременна? Нет, только этого сейчас не хватало… Такого просто не может быть. Она бы обязательно сказала об этом Малфою.

Юноша сморщил нос, думая о возможной беременности. Разумеется, Драко нужен наследник, но Гермиона – грязнокровка. Зачем Драко нужен ребенок от грязнокровки? Да, многие аристократы позволяют себе заводить детей от своих рабынь, но Темный Лорд всегда отзывался о таких людях крайне нелестно. Однажды, до него дошел слух о том, что кто-то из Пожирателей завел ребенка от недавно приобретенной грязнокровки. Волан-де-Морт наградил незадачливого Пожирателя достаточно неприятным заклятием и пожелал ему скорейшего выздоровления. Драко был прочно уверен в том, что Пожирателю больше не грозит заиметь детей от грязнокровки. Да и вообще, познать удовольствие в «общении» с женщиной… Темный Лорд отобрал у него несчастную рабыню и перепродал. «Кто-то же должен ублажать его шлюху», – говорил он тогда.

– Какого рода у тебя проблемы? – спросил Драко, насторожившись.

– Ты… Ты правда не знаешь?

Гермиона поджала тонкие искусанные губы, точно застеснялась своих болей. Со вчерашней ночи весь низ живота девушки скрутило от проклятой тупой ноющей боли, что мешала двигаться. Малфой просто не мог не знать, что Гермионе придется несладко, после его ночных развлечений. Он, конечно, и до этого эпизода бывал с ней грубым, но никогда не брал ее так, словно пес берет свою суку… Так унизительно, так болезненно неприятно и противоестественно, что гриффиндорку начинало тошнить от ужасных воспоминаний.

Гермиона осторожно сглотнула слюну, скопившуюся во рту. Она не могла разорвать взгляда, связывающего ее с Драко. Посмей грязнокровка потерять эту тонкую ниточку между ними – она погибла. Он не позволит ей посетить врача, увидит ее слабость и страх, властной рукой заставит ее подчиниться его воле, перетерпеть боль… Может, он просто хочет, чтобы Гермиона произнесла вслух, чтобы сказала, в чем же ее проблема. Это так унизительно. Да, похоже на Малфоя.

– После вчерашнего вечера… У меня не все хорошо, – ответила, заплетаясь, Гермиона.

– Ах, вот как, – Драко скривил губы – Хорошо. Я приглашу к нам Теодора. Тебе срочно нужен врач или это может подождать до завтра?

– Нет, нет. Он нужен сегодня… Хозяин…

Гермиона неуклюже потупила взгляд. Жгучая ненависть к Драко заставила ее совершенно забыть о своем положении. Малфой, казалось, тоже был удивлен, услышав ее обращение. Юноша и сам забыл, что Гермиона – его рабыня. В ее покрасневших, заплаканных глазах была невероятная сила духа. Она словно гордая прекрасная львица, запертая в клетку – не подает вида, что скучает по воле. Гордая и прекрасная… Единственное, что выдает в ней невольницу – кожаный ошейник, сковывающий нежную шею грязнокровки. Печальное зрелище.