«Ты становишься еще большей размазней. Прав был твой отец, говоря, что ты не достоин носить его фамилию. Неужели ты правда считаешь, что влюблен в проклятую гриффиндорку? Это глупости. Просто глупости. Посмотри на себя и посмотри на нее! Вспомни… Вспомни хоть Асторию Гринграсс с ее милым ухоженным личиком! Вот она и есть твой идеал. Хорошенькая, богатая, чистокровная. Такая девушка тебе и нужна», – шептал голос.

– Нет! Мне не нужна Астория! Мне никто из них не нужен! Никто, кроме нее, кроме моей грязнокровки… – шептал Драко, хватаясь за голову.

Гермиона бесшумно шагнула на улицу и остановилась возле крылечка старой хижины. Ее взор устремился к далекому ночному небу. Вот уже яркие белые звезды меркнут, исчезая с небосвода, они уступают место новому, более яркому светилу. Солнце лениво поднимается над горизонтом, одаривая все на земле теплыми светло-желтыми лучами. Его блики играют на серебристой поверхности воды, освещая дно огромного лесного озера. Какое красивое место! Как бы хотелось остаться тут навсегда, никуда не спешить, проживая жизнь в свое удовольствие.

Пока гриффиндорка витала в своих сладостных мечтах, Драко все пытался вразумить, успокоить свое второе я, более темное и более жестокое. «Тогда просто покинь девчонку, брось! Оставь ей палатку, палочку и беги. Она найдет применение твоему дару, не сомневайся. Может быть, Гермионе повезет, и она сможет прожить еще пару лет, прежде чем попадется Пожирателям Смерти. Так будет лучше для вас обоих!» – шептал порочный и жестокий голос разума.

– Но я люблю ее! Замолчи! Замолчи! Я никогда, слышишь, никогда не причиню ей вреда! Всю жизнь буду любить ее… Я мог бы! Мог бы отпустить Гермиону, если бы знал, что она будет в безопасности! Я не могу не любить ее, понимаешь? – кричал Драко в забытьи, вновь хватаясь за голову.

Он резко повернулся назад, к одиноко стоящей хижине и замер, точно статуя. Гермиона смотрела на него, словно не веря в его громкую, почти гневную тираду. Ее карие глаза замерли, глядя на прекрасное бледное лицо Драко. В лучах рассвета он кажется таким милым, таким нежным и ранимым. А что, если он и правда милый? «Война изменила всех нас. Некоторые превратились в трусов и бежали прочь, а другие вынуждены были выживать, вытворяя ужасные вещи, исполняя приказы Темного Лорда. Подумай о себе, Гермиона… Какова ты внутри и какова снаружи? Может и Драко… Чуточку лучше, чем кажется? Может он любит тебя? По своему…» – думала девушка.

Из чащи леса вновь донесся этот противный протяжный крик, проникающий в самую душу. Он словно бы отражался от загадочных высоких деревьев, распространяясь на многие мили вперед. Малфой дернулся, точно ошпаренный. Этот вопль никак не давал ему покоя.

– Это просто сова, Драко, – заверила гриффиндорка, глядя на его побледневшее лицо.

Малфой глубоко вздохнул, точно смущенный своим жутким, неправильным признанием. Не так. Не так она должна была узнать о его любви! О его возможной любви… Все случилось слишком быстро, резко, неумело. Ну почему, проклятый голос, ты не мог замолчать? Почему донимал измученного юношу именно сейчас?

Драко глядел на девушку, не находя в себе сил произнести хоть что-нибудь. Неловкое молчание воцарилось между двумя молодыми людьми. Слизеринец готов был вновь услышать этот проклятый крик огромной птицы, лишь бы прогнать тишину. Он сделал шаг вперед, не вполне понимая, что должен делать дальше, но, к его счастью, Гермиона подсказала.

– Может… Соберем вещи? Нам нужно собираться обратно… – робко предложила она, глядя вниз.

– Да, давай. Выпьешь оборотное зелье сейчас или после того, как мы соберемся? – спросил Драко, взяв девушку за руку.

Гермиона взглянула на его измученное, печальное лицо. Что-то внутри шевельнулось, больно сдавив сердце. Жалость? Жалость к Драко Малфою? Но он так измучен, так бледен сейчас… Неужели, он был откровенен? Неужели, он правда влюблен?

Грязнокровка приподнялась на мысках, стараясь дотянуться до лица слизеринца. Разница в их росте в такие моменты была особенно ощутима. Малфою так нравилась эта хрупкость Гермионы, ее маленькие ручки, ножки… Горячие губы гриффиндорки аккуратно, боязливо коснулись лба Драко, и он слегка качнулся, не веря собственным ощущениям. Поцелуй, такой невесомый, такой приятный и ласковый. Ох, Мерлин, как она прекрасна!

– Потом, когда соберемся, – шепнула Гермиона, вытаскивая свою хрупкую ладошку из сильной руки Малфоя.

Она шагнула обратно в палатку и скрылась там, шурша теплым одеялом, в которое завернулась. Драко смотрел ей вслед, точно подозревая, не подменили ли девушку? Гермиона поцеловала его… Она поцеловала его… Слизеринец дотронулся до лба, до того места, где теплые губы встретили его холодную кожу. Он все еще ощущал пламя ее мягких губ, сладость близости…

Солнце расположилось наверху, над лесом, прочно занимая свою позицию. Желтые лучи набирали силу, даря жителям Земли все больше и больше тепла. Темные высокие деревья перешептывались между собой, рассказывая что-то необыкновенное. О чем они шепчутся? Может, рассказывают сказку о любви чистокровного волшебника и грязнокровки? Нет. Таких сказок не бывает…