– Это принадлежит мне, – сказал Вергилий, и Сэм, наконец, понял, куда он смотрел – на медальон.

Клубный мальчик только улыбнулся. Через секунду Вергилий уже стоял рядом с ним, вплотную. Катана торчала из спины твари – абсолютно чистая. Лопнувшая рубашка норовила развалиться пополам.

– Сюрприз, – сказала тварь, и Вергилий отлетел к стене. Молодой человек равнодушно взглянул на испорченную одежду. – Ты силен. Но твое оружие на меня не действует, сколько бы сил ты не вложил. Правила, правила, что поделаешь.

– Ангел, – Сэм мучительно листал завалы в собственной памяти. Ангел, видимо, бывший, игральные кости, внешний вид... мало данных. Может, изгоняющая печать сработает.

Вергилий уже был на ногах. Сэм на всякий случай рухнул на пол, и вовремя – призрачные лезвия прошли сквозь фигуру псевдочеловека так, будто на ее месте ничего не было, и разнесли обломки лестницы у Сэма за спиной.

Сэм откатился в сторону, выхватывая Руби. Полоснул себя по запястью – и “молодой человек” тут же оказалась над ним.

– Ай-ай-яй, как невежливо! Я был вторым на небесах после Люцифера, а обнаглевший вессель вознамерился на меня воздействовать. Не выйдет, – спина Сэма познакомилась с подножием статуи. Кинжал отлетел в сторону.

Когда Сэм проморгался, клубный мальчик держал Вергилия за горло и за правую руку. На его спутника это, похоже, особого впечатления не производило.

– Вы так похожи, – с отстраненным интересом сказал бывший ангел. – Ты почти закончен. А он совсем сырой.

Вергилий высвободил руку и ударил. Сквозь плоть катана прошла как сквозь воду, но тонко звякнула, разрубив цепочку амулета. Предмет отлетел в одну сторону, Вергилий в другую.

– Еще упрям немного. Но это поправимо, – ангел вскинул голову и поморщился, – простите, мальчики. Мне пора, – фальшивый облик стекал с него, как вода, открывая гиганта в стальной броне, с тремя парами крыльев на наплечниках и в шлеме в виде медвежьей головы.

Сэм успел подняться на ноги. Вергилий бросился к своему амулету. Руби откатилась слишком далеко. Сэм попытался сделать хоть что-нибудь, хотя бы использовать телекинез и обрушить статую на голову этой сволочи. Статуя не поддавалась.

– Я должен поприветствовать ваших братьев, – пророкотал гигант. И прежде чем они успели сделать что-то еще, поднял руку и знакомо щелкнул пальцами.

Башня исчезла.

====== Семь ======

No mercy for the bad if they want it

No mercy for the bad if they plead

No mercy for the bad if they need it

Oooh, no mercy from me

Пощады не будет плохим, даже если они захотят!

Пощады не будет плохим, даже если они начнут умолять!

Пощады не будет плохим, даже если они нуждаются в ней!

От меня пощады не будет!

Inject The Venom

AC/DC

У ворот было пусто и на первый взгляд мирно. Стальная, чуть подсвеченная алым плита оказалась гостеприимно отодвинута. Дин осторожно заглянул. Внутри оказалось темнее, чем снаружи. Дин отклонился – проверить, едва не столкнулся со спутником и шагнул вперед, к смутным контурам за вратами. Данте проскользнул за ним, и ворота с грохотом захлопнулись.

Дин замер.

Освещение изменилось, будто кто-то повернул невидимый рубильник.

Красного стало меньше – в стыках плит под ногами тлела мертвенным, гнилушечно-зеленым вязкая слизь. Откуда-то сверху, то ли с внезапно возникшего потолка, то ли просто из воздуха тянулись цепи – чистые, с блестящими крючьями. А между ровными рядами гробниц поблескивали механизмы дыб. Гробниц было много: прямоугольных, квадратных, треугольных и вовсе неописуемых форм; огромных и высотой до колена; гладких и с украшениями в виде демонических рож, геометрических фигур или рыдающих ликов; с бойницами, дверьми или вовсе без какого-либо видимого входа. Многие светились глуховато-красным, цветом раскаленного металла. Кожу обжигало, нестерпимо пахло серой и железом. Ряды казались бесконечными, цепи тянулись то сверху вниз, то поперек, перегораживая проходы. Дыб было мало, и они тоже были разными – для людей и не только. На любой вкус. И все пустые.

Жертвы располагались внутри. Здесь – только демонстрация. Выставочный зал.

Данте пихнул его плечом и пошел вперед.

– Полегче! – Дин встряхнулся.

Самый широкий из проходов перегорожен не был, и впереди виднелись приглашающе распахнутые двери центральной башни. Данте оглянулся на Дина и широко ухмыльнулся:

– Засада.

– Ага, – буркнул Дин. – Как пить дать. И ведь пялится же кто-то, – он огляделся. Ощущение недоброго взгляда раздражало ужасно.

– Эй! – заорал Данте.