Наверное, скоро опять все замерзнет. Если знаменитый итальянец, конечно, не присочинил.

Но ведь в девятом круге действительно было холодно.

– Интересно, его мучили головные боли, как Чака? По идее должны были, – мысли ворочались в голове ленивыми булыжниками. Проговаривать их вслух казалось как-то легче.

– Вставай, Сэмми, вставай. Займись чем-нибудь полезным! Адама, например, поищи. Или выход.

Собственные интонации пугали. Сэм прикусил язык. Вкус крови пугал еще больше. “Страх убивает разум...” Нет, это из другой книги(e). Но все равно правда.

– Так. Ладно. Проведем ревизию. Руки-ноги, голова...

Результаты ревизии оказались так себе. Руки есть – скрюченные, вцепившиеся в неровности почвы, но есть. Насчет ног определенности было меньше. Голова кружилась. Глаза видели, но разобраться в происходящем не помогали.

Вроде бы он лежал посреди какой-то равнины, на подтаявшем льду озера – того самого, из видений безумного итальянца или просто из передач Дискавери о северных реках. Вон то, невнятно мерцающее впереди и чуть слева, могло быть торосом. Или обрывом. Уверенности не было никакой.

Сэм прикрыл глаза – проблемы стоило решать по мере поступления.

Итак, он лежит, сжавшись в болезненный комок, в холодной луже. Не слишком удобно и уж точно неполезно для здоровья.

Сэм попытаться ощупать ноги. Получилось, хотя правая рука наотрез отказывалась отпускать камень, в который она вцепилась. Но ноги, по крайней мере, были на месте, вроде бы даже не сломанные.

– А раз на месте, то ты можешь встать. Вставай, сучонок ленивый, вставай!

Встать не удалось. Только выпрямиться – медленно, не отрывая ладоней от земли. Сэм повертел одной стопой, потом второй. Нет, кости точно целы. А вот земля тут, похоже, притягивает. Не оторваться от нее.

Сэм открыл глаза, чтобы рассмотреть собственные строптивые конечности, – и похолодел.

Под ногами зияла пропасть. Не впереди – а именно под.

Под пятками.

Позади.

Внизу.

Сэм вцепился в скользкий, влажный лед, как клещ.

Мир сделал четверть оборота вокруг своей оси, встряхнулся, как щенок, и встал на новое место. Сэм Винчестер висел на стене прорубленного во льду колодца, каким-то чудом не съезжая вниз. Его спасло нечто вроде уступа, на котором, если бы не вода, можно было бы устроиться с комфортом, даже сидя. Во всяком случае, Сэм сумел выпрямить ноги и посмотреть вниз, не свалившись.

Едва не свалившись, потому что от зрелища внизу уступ показался втрое меньше.

Больше всего это было похоже на детскую игрушку – калейдоскоп. Только черно-белый. Огромная, засасывающая, поглощающая сама себя воронка.

Вечная битва, которой больше ничто не могло помешать.

Сэм сглотнул и прикрыл глаза, пережидая приступ тошноты.

– Вспять по той же вновь дороге. Вспять – явно не получится.

Он снова открыл глаза, стараясь не смотреть вниз.

По сторонам, куда хватало глаз, тянулась стена – ледяная, влажная, безумно скользкая даже на вид. Где-то она, конечно, бугрилась трещинами и выступами, но... Сэм понял, что не может определить расстояние до них, и снова прикрыл глаза. Может быть, проход и существует, но сама попытка найти его стопроцентно чревата падением.

– Но не стоять же тут всю... гхм. В общем, не стоять, – Сэм посмотрел вперед. То есть вверх и чуть влево – выступ, замеченный им с самого начала, оказался куда ближе, чем показалось на первый взгляд. По крайней мере, он был ясно виден – над ним висело нечто, смутно напоминающее три слабых прожектора, или три луны, одним словом, тройной источник света. Уступ с ними смотрелся идиотской короной с брильянтами, и, похоже по “зубчикам” этой короны можно было подняться.

– Двигаться надо, двигаться, – если верить итальянцу, подобная метода будет помогать очень недолго, но стоит хотя бы попробовать. В конце концов, с чего это местный Коцит должен быть похож на озеро из Божественной Комедии. Да и Дин ничего такого не рассказывал...

Дин мало что рассказывал.

Сэм покрутил сначала одним запястьем, потом другим, потом ступнями по очереди; еще раз, прищурившись, посмотрел на уступ и начал подниматься.

Он заставил себя не чувствовать ни ледяной воды, ни начавших примерзать ко льду рук, ни дрожи в измученных коленях. Он не заметил, как погасли “прожекторы” – или что это там было. Он не видел, что оставляет кровавые следы. Он вообще ничего не видел, кроме проклятого уступа, и считал вдохи и выдохи – девяносто пять, девяносто шесть...

На сто двадцать втором вдохе мир снова сделал четверть оборота.

Сэм лежал возле центрального “зубца” короны и переводил дух.

За “зубцом” оказалось почти сухо. Сэм с минуту тупо пялился на странной формы выступ у себя над головой. Что-то в этом выступе было неправильное, очень тревожное и странное.

– А что тут не странное, – просипел Сэм – и вскочил.

Это была не просто глыба льда. Это была рука.

Сэм стучал зубами с самого начала, но только сейчас почувствовал, что такое настоящий холод.