Несколько пацанов начали играть в наступашки. По крайней мере, так эту игру называли в моем предыдущем детском доме. Эти дурни ржали и толкались, как малолетки, пытаясь наступить друг другу на ноги. Вообще-то мы тоже не брезговали наступашками, но скакать за здорово живешь никто бы не стал. Иногда играли на деньги. Но чаще всего на кону стояло дежурство по комнате.

Неподалеку пара знатоков спорила о том, какой внедорожник круче, "Гранд Чероке" или "Хаммер". Как будто кто-то из них хоть раз в жизни видел такие тачки.

Девчачья половина сбилась в кружок напротив меня. Они шушукались, хихикали и кидали в мою сторону любопытные взгляды. Ну вот, и дня не прошло... А то, что я детдомовский, их, похоже, не отталкивает. Отсутствие прыщей на лице все компенсирует...

Ведь чаще на нас смотрят так, будто мы ущербные. Во взгляде одновременно и жалость, и презрение. А если уж ты парень, то тем более пропащий, без надежды и будущего. В глазах этих домашних сопляков ты уже уголовник, наркоман или уличный попрошайка. А тут, смотри-ка, чуть ли не подмигивают. Нет уж, спасибо. Из-за таких вот истеричек я в Горянке всего полгода продержался. И черт меня дернул улыбнуться ей тогда!

Я отвернулся от этого курятника, и заметил свою соседку по парте. Она стояла у окна шагах в трех от меня. Взгляд ее был неподвижен. На лице застыло выражение прямо-таки вселенской грусти.

Да уж, радости мало. Двойка по математике тебе обеспечена.

Соседка заметила, что я за ней наблюдаю, встрепенулась и зашагала к группе одноклассниц.

– Вика!
– обратилась она к рыжеволосой веснушчатой девчонке.

Та обернулась, наигранно закатила глаза и бросила:

– Тебе чего, Ступакова? У нас бойкот, ты забыла?

– Нет, - холодно ответила Ступакова.
– Галина Абрамовна просила передать, что ты не сдала домашнюю работу на прошлом занятии.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла проч.

– Угу. Иди и дальше подлизывайся к учителям, - проворчала ей в след Вика.

Ступакова вернулась к окну. Там она и простояла до конца перемены, изучая дождевые капли на стекле.

Прозвенел звонок, и ребята потянулись в класс. Я вошел одним из последних и, заметив уже знакомое свободное место, устремился прямиком к нему. Моя соседка готовилась к уроку, доставая учебники, тетради и разноцветные ручки. Я присел рядом и достал чистую тетрадь и единственную ручку, что была у меня в арсенале. Учебники все еще нужно было получить в библиотеке. Домашнего задания я не знал. Поэтому подготовка к уроку заняла пару секунд. Девчонка рядом тоже покончила с приготовлениями и, не взглянув на меня, вновь уткнулась в окно. Мне даже стало интересно, что она там все время высматривает? И неужели это что-то может привлекать ее сильнее, чем симпатичный новенький?

Я понимал, что равнодушная соседка по парте - именно то, что мне нужно. А вот мое тело такое положение вещей не устраивало. Волосы начали темнеть, ощущалось сильное напряжение в скулах, а глаза защипало так, будто в них кислотой плеснули. Я весь напрягся, пытаясь сдержать превращение. В затылок ударила тупая боль. Чувство голода вернулось с прежней силой, и я крепко сжал кулаки. Придется потерпеть до следующей перемены, а там я обязательно найду, чем поживиться.

Тем временем урок начался. Учитель русского, толстушка с улыбчивым круглым лицом, мне однозначно понравилась больше математички. Поздоровавшись с классом, она обратилась ко мне и пожелала удачи в новой школе. А потом объявила, что сегодня у нас диктант.

Всем раздали листки бумаги, и Ольга Николаевна - так звали учительницу - начала зачитывать отрывок из какого-то романа. Она произносила слова четко и с выражением, поэтому было совсем нетрудно расставлять знаки препинания. Вспомнив, сколько ляпов сделала соседка на математике, я заглянул в ее листок. Беглого просмотра хватило, чтобы заметить несколько до смешного нелепых ошибок. Не говоря о классике жанра типа "девчЕнка", были такие как "будуЮщий", "остаёЦА", и даже "дрИбИзжаЧий". Однако больше всего меня повеселил "преподавИтель". Такие перлы нарочно не придумаешь. Перепутать буквы - такого со мной не случалось с начальной школы. Надо было срочно спасать ее от неминуемого позора.

Я легонько тронул соседку за плечо. Она вздрогнула, как от удара. Какая она странная все-таки.

Я показал кончиком ручки на ошибки в ее диктанте. Исправлять свою писанину она не спешила, а вместо этого воззрилась на меня, словно только что была свидетелем сомнительного фокуса и все еще не понимала, в чем, собственно, кроется подвох. Я пожал плечами и отвернулся. Что за идиотская мысль была помогать ей? Наверно, мне просто стало ее жаль, но ей моя жалость совсем не нужна.

Весь остаток урока я старался игнорировать соседку по парте. Она же, напротив, так мной заинтересовалась, что рассматривала, словно я был музейным экспонатом. Когда прозвенел звонок, девчонка легонько ткнула меня в плечо.

– Спасибо за диктант, - сказала она чуть слышно.
– Меня зовут Надя.

– Я Тимофей. Не за что, - озадаченно отозвался я.

Не проронив больше ни слова, она вышла из класса и заняла свой сторожевой пост у окна. Пару секунд я наблюдал за ней, но потом мое внимание отвлекло кое-что поважнее.

Я почувствовал очень сильный источник энергии. Она била ключом, расползаясь по классу сладкими густыми волнами. А я уже начал опасаться, что никто из одноклассников не влюблен. Не двигаясь, чтобы не спугнуть, я жадно потянул энергию и чуть не захлебнулся. В глазах все поплыло, и из груди вырвался стон. Боже, как хорошо! По всему телу словно солнечные зайчики заплясали. Я втянул голову в плечи, закрыл глаза и утонул в буре наслаждения. Но неожиданно вкус переменился, появилась горчинка, а потом источник и вовсе иссяк. Не сдержавшись от досады, я стукнул кулаком по парте. Так всегда с любовью подростков: сначала фейерверки вкусов, но все неизменно заканчивается горечью.