За столом не смолкали тосты и здравицы. Вино и самогон лились рекой, подчас перемешиваясь в кружках и кубках, создавая гремучий коктейль. Ох, и будет у кого-то завтра болеть головушка от этой смеси. Вспыхнуло и быстро затихло несколько драк. Тут два соседа сцепились из-за неправильно расположенной в поле межи. Там другой вспомнил, как застал соседа на жене и решил снова сунуть в рыло обидчику. Из-за сарая или с сеновала нет, нет, да доносились приглушенные сладострастные стоны, подгулявших и захотевших ласки баб. Веселье вместе со спиртным лилось рекой.

Когда наступили поздние летние сумерки и взрослые полностью утратили контроль над происходящим, я ухитрился стащить кувшин вина и пару кружек. Самогон мне крайне не нравился, а вот вино продукт любимый любым сатиром и в нем способен понять толк даже подросток 16 зим отроду.

С вином отправился не к двум своим товарищам по буйным шалостям, а в тайное место, про которое не знали даже они. Располагалось оно довольно далеко от деревни под старой раскидистой ивой у тихой заводи. Ветви этой ивы касались самой земли и скрывали довольно обширное пространство от любых посторонних взглядов. Хорошее место для уединения.

Я раздвинул ветви руками и скользнул в царившую там темноту.

– Я думала ты уже не придешь, - будоражащим кровь голосом Мирки сказала мне темнота.

– Я не мог не прийти, - тихом шепотом ответил я.

Мечта большинства мужчин деревни ширкнула спичкой и зажгла толстую свечу. Моему обозрению предстало лицо любимой девушки. Руки само потянулись, и тыльная сторона ладони провела по нежной щеке. Девушка придвинулась ко мне, подставляя лицо под ласки.

Мы пользовались этим местом для нечастых тайных встреч. В деревне очень нелегко держать в тайне подобные вещи, но мы все же умудрялись проделывать это на протяжении последнего полугода. Полгода мы воровали эти часы любви, лишь бы только ее родители ничего не узнали. Любой слушок, любое слово заканчивались для нее посиделками в погребе, из которого ее подчас доставали полумертвую, так что стоило проявить осторожность.

Тогда, полгода назад, кто-то увидел нас даже не целующимися, а ходящими за ручку и она угодила в погреб под замок. Я долго бегал по селу от ее папаши, ее мамаша приходила жаловаться моей маме, и пару раз мне пришлось столкнуться рогами с теми, кто желал видеть себя ее ухажером, но получил отворот поворот не только от родителей, но и от нее самой. Все это были мелочи, которые можно было легко пережить, но вот после двух суток в погребе ее достали с жаром в бреду, и две недели она провалялась в постели. Первые дни знахарка думала, не выживет.

Вот с тех пор и таились, что не мешало родителям отправлять Мирку в погреб на охлаждение еще пару раз, по совершенно беспочвенным слухам. Хорошо хоть в эти разы заключение не было долгим и не имело столь печальных последствий.

– Ты ведь вернешься?
– спросила любимая, и я был благодарен, что она не просит невозможного. Не просит остаться.

– Если только буду жив, обязательно вернусь. Здесь Лес, родители, здесь ты. Как я могу не вернуться?
– прошептал ей в ушко.

Она сидела на расстеленном, на земле шерстяном одеяле, на которое я ранее поставил кувшин с вином, а теперь укладывал ее. Руки привычно отыскивали застежки и шнуровку на знакомой одежде. Несколько минут и в тусклом свете свечи передо мной предстало вожделенное и такое отзывчивое на мои ласки тело. Высокая грудь, не помещающаяся в ладонях, треугольник волос в самом низу живота.

Я не спешил. Мы лежали рядом, и гладил ее бедро в том месте, где нежная кожа девичьей ноги начинает покрываться нежным теплым пухом. Такой пух покрывает ногу сатира от середины бедра до колена, а ниже колена наши ноги вообще больше всего напоминают увеличенные козлиные с копытами и пяткой необразованным людям напоминающей еще один сустав.

– Ты сегодня не пил?
– возбужденным шепотом спросила она, когда я потянулся к кувшину.

– Нет, а что?
– не успел дотянуться, как ее маленькая ладошка схватила меня за запястье.

– Не пил, вот и не надо пока, - сказала Мирка с нажимом, привлекая меня к себе и беря дело и мое хозяйство в свои руки.

Дальше было не до слов. Какие уж слова, когда одежда сброшена, а любимая почти открытым текстом сказала что хочет от тебя понести? Мы любили друг друга как в последний раз, хотя в душе надеялись на встречу. После мы сидели, обнявшись. Я пил вино, а она щебетала какую-то чушь о том времени, когда я вернусь.

– Я хочу еще, - прервал я Мирконо словоизлияние и потянулся к ее сладким губам своими.

– Э-э-э нет. Ты уже выпил, - поводила она у меня пальчиком перед лицом.

– Ну ладно. Тебе все равно давно пора, а то искать пойдут, - я отстранился было, но был остановлен.

– Сегодня я могут и поискать, - шепнула она мне в ухо и уложила на спину.

Потом я почувствовал ее поцелуи, спускающиеся от живота вниз, и лежал, тихо блаженствуя, пока Мирка не отстранилась и не сплюнула в сторону.

– Предупреждать надо, что кончаешь, - шикнула она на меня, но как-то беззлобно.