Так мы и мчались, петляя между гражданскими (как я понял, у них это значит — не колдовскими. То же самое понятие у ордена называется «миряне». Вот вам еще одно отличие), постреливая друг в друга в короткие промежутки прямой видимости.

«Чувак, помочь?»

«Чем тут помочь, Элли? Это война! Настоящая!»

«Чем могу, тем и помогу. Возьми ниже. Правее. Еще правее. Погоди, не нажимай. Когда крикну, жми резко, понял?»

«Ага…» — палец на курке вспотел. — «В гражданских не…»

«Да знаю я! Миллиметр ниже. Щас машина вбок пойдет, не сбей прицел… Держи, держи, держи… Чуть левее… ДАВАЙ!»

Я нажал на курок, хоть передо мной был бампер белой «восьмерки». Но в этот момент Семен резко вильнул баранку и моя очередь ушла в бок… Прямо по колесу выворачивающего из-за «восьмерки» джипа, тоже ловящего позицию для стрельбы.

Почему я это сделал? Доверился бесу? Не знаю. Просто доверился и все. Пусть Консуэла не судит строго, что сделал — то сделал. Хотя эта чертовка могла и подставить меня, в качестве мести, но… Теперь я ей доверял гораздо больше, чем раньше. И она стала меньше выдавать в эфир дури, а больше реальных советов. Что-то нас сблизило после вчерашнего вечера.

Что?

Хороший вопрос. Возможно, общая смерть. Я ведь вчера умер. Ее смертью. Пусть это было и не по настоящему, но я пережил все то же, что и она. Все чувства, всю боль, всю ненависть, все отчаяние. Пытки и страдания. Унижения. Может это и плохо, но для меня Элли перестала быть демоном в демоническом значении этого слова. Темной ипостасью. Злым духом. Да, у нее довольно специфическая работа, но сама она плохой не была.

Даже больше, мне ее стало по человечески жаль. Это не правильно, когда несколько подонков обрекают невинную девочку на нечеловеческую посмертную ненависть, разъедающую ее и через четыреста лет. Так не должно быть. Но что поделать в этой ситуации не знал. Может потом подумаю, да что-нибудь и придумаю. А пока мы как в лучших американских боевиках мчались по автостраде, стреляли, отбиваясь от погони.

«Раненый» джип повело влево, но водила оказался не менее опытным, чем Семен. Он вывел машину на крайнюю правую, попутно слегка повернув в пространстве еще какую-то иномарку, и начал плавно сбрасывать скорость, полируя бочиной бетонное ограждение трассы. Да, учитывая инертность машины, на такой скорости это было оптимальное решение.

— Один есть! Миха, ну ты зверь! Полный абзац! — заорал довольный Колян. Санек с Семеном тоже подбодрили радостными криками, от которых веяло скорее изумлением.

— Новичкам всегда везет! Надо было ему сразу автомат дать! А мы не сообразили! — Санек постучал себя кулаком по лбу.

— Внимание! Тоннель! — оборвал Семен.

Наша машина на всей скорости влетела в подсвеченный едко-желтыми огнями тоннель. Это был эффект волны, бьющейся о берег — так же неожиданно оглушила меня ударная звуковая волна эха. И только сейчас я обратил внимание, как же круто здесь воняет! От выхлопов этой клоаки, самой экологически грязной трассы Москвы (ну, может МКАД конкуренцию составит) тошнило и перехватывало дыхание. Спасало, что в волнах затопившего организм адреналина было не до этого.

— Пригнись! — крикнул Семен, когда через секунду мы выскочили наружу. Рука Коляна схватила меня за затылок и наклонила к сидению. Голова самого доктора оказалась рядом, а над нами засвистели разноцветные пули, впиваясь в крышу кабины и барабаня по броне баганика.

Машина повернула. Я тут же вскочил, вскинул автомат и дал очередь по выезжающему джипу.

Пули пробарабанили по лобовому стеклу, оставляя после себя лишь легкие трещины-паутинки. Стрелок скрылся в салоне. Автомат захлебнулся.

— Держи. — Санек протянул мне с переднего сидения другой рожок.

С горем пополам я отстегнул этот, отдал Саньку и вставил новый. Все это делал согнутым буквой «зю» на заднем сидении, а над нашими головами периодически посвистывали пули. Наконец рожок защелкнулся.

— Погоди, я скажу… — остановил мою попытку встать берсерк. Точно, несколько пуль вновь залетело в салон через заднее «стекло», оцарапав то место, под которым я сидел. — Давай!

Я вскочил и дал три коротких по виляющему джипу, пока тот не скрылся за большой «Газелью» с кузовом.

Потом опять был короткий тоннель. Второй броневик попытался атаковать, но я стрелял по окнам, не давая стрелкам высунуться наружу.

— Молодца! Растешь! Хоть щас в армию! — по своему похвалил меня берсерк. Он-то похвалил, а я от такой перспективы чуть испариной не порылся. М-да!

Снова погоня. Стрелял я, стрелял Санек, высовываясь из окна, стреляли спасовцы. Гражданские машины разлетались, шарахались от свиста пуль в разные стороны, подрезая и «целуя» друг друга. Еще с начала кольца я пытался считать массовые аварии, но после восьми сбился. Свист пуль тоже перестал напрягать. Сердце больше не убегало в пятки после каждого удара о багажник «мерина» и даже рикошета внутри салона. Да, как, оказывается, легко к нему привыкнуть, к этому свисту!