– Ты в Арденне недавно, и кое-чего не знаешь, - назидательно произнесла госпожа Мирир.
– Пиратский флот против нас собирается снова. Только мы теперь не знаем, кто его финансирует. Не знаем, кто направляет. И не знаем, кто возглавляет. Зато знаем, что они наглы и решительны, как никогда раньше. Чего только последнее нападение стоило - к вам привозили раненых, ты должен был видеть.

– Я здесь штопаю смертельные раны и по старой энленской рукописи учусь лечить чахотку пещерным мхом, - пожал плечами Илан.
– На моем попечении искалеченные и смертельно больные. То, что вижу я, не приведи бог никому, даже вам. Даже с вашей сволочной работой. Будут привозить раненых - приму, остальное не мои дела.

– Все это не делает тебя не тем, кто ты есть, - многозначительно сказала госпожа Мирир.
– Все равно ты видел его последним, видел, что с ним случилось и как это произошло. Есть хоть какой-нибудь, хоть малейший шанс, что он остался жив? Что он придет за своим? Если да, он придет. Говори, потому что за тобой он придет тоже. По всем вашим высокородным правилам ты - его, а не... свой собственный.

– Нет такого шанса, - опустив взгляд в пол, соврал Илан.

– Совесть у тебя не вполне здорова, - сделала вывод госпожа Мирир.
– По глазам вижу. Очень надеюсь, что ты вернулся помочь городу, а не за чем-нибудь еще. И что секреты твои мелкие и стыдные, а не против государя и государства. Насколько бы глубоко я ни уважала твою мать, сколько бы ни трудились вы с ней самопожертвенно на благо Арденны и Тарген Тау Тарсис, а верить вам абсолютно я не могу, пока ты не говоришь мне всей правды.

Я говорю вам то, что вы хотите слышать, тетя Мира, подумал Илан. Я не виноват, что на словах это звучит фальшиво. Ни в медицине, ни в следственных делах не бывает, как в жизни - чтобы правда имелась у каждого своя, полноправная и основательная, зависящая от внутренней оценки и трактовки внешних обстоятельств . У нас учитываются только факты, и мы их не оцениваем. Такая наша и ваша работа. Но фактов, которые вам нужны, всех и до конца, я не знаю сам. И не хочу знать. А то, что знаю, хочу забыть.

Но вслух этого не произнес, только криво улыбнулся. В этот момент его спасли и от госпожи Мирир, и от микроскопа. Запыхавшийся фельдшер, работавший с Гагалом, просунул голову в кабинет и выпалил скороговоркой на одном дыхании:

– Женщина-пятнадцать-лет-родственников-нет-в-родах-вторые-сутки-привели-соседи-упала-во-дворе-ребенок-живой! Где доктор Гагал?

– Он занят, - повернулся к фельдшеру Илан.
– Скажи в приемном, я уже иду.

Госпожа Мирир смотрела на него странно. Со смесью жалости и, одновременно, уважения.

* * *

Двое пленников лаборатории, разумный и пьяный, обсудили между собой подслушанный из-за лабораторной двери разговор. Совершенно точно. И это было плохо.

Зато они собрали микроскоп. Чуть-чуть неверно, но Илан исправил. Это было хорошо.

Почему Илан знал, что его обсуждали? Потому что Мышь с горящими глазами положила ему на стол без единой ошибки составленную записку: "ПРАВДА, ЧТО ВЫ АРДАНСКИЙ ЦАРЬ?"

Илан вздохнул, посмотрел на Мышь, посмотрел на дверь, за которой скрылся все еще пребывающий слегка навеселе доктор Гагал, и сказал:

– Конечно, правда. А ты моя свита. Разве не замечаешь царскую роскошь вокруг?

Мышь нахмурилась, заподозрила подлог. Обстановка явно не соответствовала, царь был непохож, но как же все те разговоры про семью?..

– Говори уж, - разрешил Илан.
– Я тебя не отпущу на выходной в наказание, но лучше выскажись, а то лопнешь.

– Госпожа Гедора... Она же ваша мать?

– Предположим, - кивнул Илан.

– Это же ее дворец?

– Ну... да.

– Значит, ваш?

– Ничего не значит, - разочаровал ее Илан.
– Она мне мать, да я не совсем ее сын.

– Так не бывает!

– В жизни все бывает. Как написано в древних книгах: мир настолько разнообразен, что не существует ничего, чего в нем не было бы.

– Вы меня нарочно путаете!

– Путать не в чем, я не знаю, в чем ты от меня требуешь сознаться. Но ты вообще с чего решила, что тебе можно протягивать язык в мою сторону, особенно вместе с доктором Гагалом?

– Он был пьяный и ему было скучно вас дожидаться просто так. Он мне разрешил.

– Запреты на тебя накладываю я, я их и снимаю. Никакое слово доктора Гагала в твоем случае ничего не решает.

– Извините, доктор Илан.
– Мышь обиделась. Не на то, что ее отчитали за болтовню и накажут, а на то, что доверия нет.