Таким образом, весной 1940 г. Гитлер был полностью сосредоточен на предстоящем наступлении на Западе, планирование которого принимало все более широкие масштабы. При этом в командовании сухопутных сил все еще продолжалась борьба за выработку наиболее верного плана операции против Франции, а планирование нападения на Данию и Норвегию Гитлер взял на себя. В этих целях в мае 1939 г. в соответствии с его распоряжением и «по его желанию» при ОКВ был создан специальный рабочий штаб. Он должен был «при его непосредственном участии и в тесной взаимосвязи с общим планом военной стратегии» начать планирование операции, которая позднее получит кодовое название «Везерюбунг». Этот рабочий штаб должен был одновременно стать «ядром будущего штаба оперативного планирования»{389}. Такое организационное вмешательство в оперативное планирование сухопутных войск негативным образом сказалось позднее, при подготовке войны против СССР.

А что же за это время стало с распропагандированным «непреодолимым Восточным валом» на Висле? Было ли это абсурдное заявление выражением оборонительной позиции в отношении СССР? В этих вопросах вполне можно исходить из того, что Гитлер при помощи этого лозунга хотел снять все внутренние сомнения относительно продвижения Красной армии в западном направлении. За истекший период планирование военных операций действительно стало выглядеть совершенно по-иному. Приказ Гитлера от 17 октября 1939 г. об использовании территории Польши в качестве «выдвинутого на переднюю линию гласиса» и проведении стратегического развертывания и сосредоточении войск несправедливо интерпретируется как рутинное мероприятие по обороне страны, а не как действия, направленные против СССР{390}. Гальдер, получив доклад Вагнера о результатах совещания у фюрера, записал в своем дневнике: «стратегический плацдарм на перспективу»{391}. То, как Гитлер понимал «гласис», очень напоминает приведенную выше записку Розенберга от июня 1939 г., в которой тот определяет Польшу как «гласис для подготовки полного разгрома России».

Три дня спустя, 20 октября 1939 г., командующий сухопутными войсками отдал приказ о проведении работ по укреплению рубежа охранения по Висле, Сану и Нареву, а также вдоль границы Восточной Пруссии. Основная масса войск была переброшена из Польши на запад, оставшимся же на востоке войскам охранения предписывалось организовать с этого рубежа отражение вероятного нападения противника до подхода подкрепления.

С этой целью следовало отремонтировать либо построить железные и шоссейные дороги по линии восток — запад{392}. Особое значение придавалось мероприятиям по прикрытию тыла в случае начала наступления на Западе. Такую линию охранения никак нельзя было назвать «непреодолимым Восточным валом». На ней в основном были только проволочные заграждения и окопы, и то только местами. Это ни в коей мере не могло серьезно задержать продвижение Красной армии. Да и можно ли было организовать оборону, если бы даже прибыло подкрепление с Запада? Это маловероятно, потому что обороне, как уже было сказано, в оперативных планах сухопутных войск отводилась лишь временная роль. Приказ о проведении работ в занятых районах Польши с целью подготовки возможного наступления позволяет увидеть в нем элементы военной стратегии, которая полностью соответствовала разработанному еще к сентябрю 1939 г. наставлению «О проведении маневров и тактических учений моторизованных соединений». Используя слабо укрепленную линию охранения, предназначенную для сдерживания наступающего противника, Гудериан намеревался нанести противнику фланговый контрудар с целью его дальнейшего полного уничтожения. Помочь ему в этом должны были моторизованные части, которые планировалось в кратчайшие сроки перебросить с Запада. В июне 1939 г. была подготовлена и детализована вся плановая документация{393}, но в ней не было никаких новых оперативных идей. Они исходили из опыта сражения под Танненбергом в 1914 г. и победы Пилсудского под Варшавой в 1920 г. и были, без сомнения, рассчитаны на предстоящие бои на Западном фронте. Такого же рода представления подтолкнули в октябре 1939 г. и Эриха Манштейна к идее принудить западные державы к наступлению и затем, после того, как они понесут жестокие потери в предполье Западного вала, разбить их одним контрударом{394}.

Уже ранние идеи Гитлера о наступлении на Западе показывают, что он был наилучшим образом информирован об оперативных наработках командования сухопутных сил. В своей памятной записке от 9 ноября 1939 г. он сделал наброски основ оперативного плана, применимого в будущем против России и использованного годом позже для разработки уже конкретного плана нападения на СССР. Эти наброски дают одновременно и представление о том, как бы мог выглядеть поход на Восток уже в 1939 г.: внезапное нападение крупными силами, прорыв вражеского фронта двумя комбинированными танковыми клиньями, далее — продолжение наступления на широком фронте, чтобы не дать противнику возможности образовать прочную оборону, преследуя при этом основную цель — одним ударом добиться «уничтожения живой силы» противника: «Невозможно заранее вносить корректировки в оперативный план либо предвидеть ход событий и учитывать основывающиеся на них решения и действия. Но тем не менее возможно и необходимо с самого начала осознавать значимость великой задачи, которая должна быть направлена исключительно на уничтожение живой силы противника. Если этого по непредвиденным причинам не произойдет, тогда следует стремиться к достижению второй цели — сохранению за собой завоеванной территории, которая дала бы нам возможность успешно продолжать войну и в длительной перспективе»{395}.

ЗАЩИТА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЫ ЧЕРЕЗ НАСТУПЛЕНИЕ: ПЛАН ГАЛЬДЕРА, ИЮНЬ 1940 г.

После отвода почти всех боеспособных частей на Западный фронт в Польше остались только десять резервных дивизий, которые могли обеспечить лишь слабую оборону. Этого было достаточно, чтобы вызвать обеспокоенность в руководстве сухопутных сил. Сталин все еще мог использовать занятость основных сил вермахта на Западе, чтобы самому отважиться на нападение. Начальник штаба при Главном командовании на Востоке генерал-майор Адольф Холлидт получил в ноябре 1939 г. поручение Гальдера заняться рассмотрением вопроса о возможном характере советского нападения{396}. В своем анализе он исходил из того, что Красная армия отважится выступить против Германии только в случае тяжелого поражения вермахта на других фронтах. Для этого она располагала примерно 80 дивизиями и ввиду плохой оперативной подготовки командования была в состоянии осуществить лишь несложную операцию. Следовало ожидать наступления двумя группировками в направлении Варшавы и Восточной Пруссии. Поскольку эффективность Красной армии расценивалась как крайне низкая, это была оценка, которая со всей очевидностью была подтверждена зимой 1939/40 г., когда Холлидт только приступил к своей работе, то в Главном командовании «Ост» не было никаких сомнений в том, что Германия в случае необходимости сможет ответить на эту чисто гипотетическую опасность собственными ограниченными военными силами.

Основой аналитического исследования Холлидта послужила разработка раздела «Иностранные сухопутные силы на Востоке», в котором он, по требованию Гальдера, должен был дать оценку соотношения сил России и Германии. По оценке экспертов, Красная армия в Польше располагалась таким образом, что могла как отразить возможное нападение, так и провести наступательную операцию в западном направлении. Однако советское наступление было возможно только в случае значительного укрепления операционной базы в Восточной Польше, выяснения соотношения сил с Японией на Дальнем Востоке и внутреннего упрочения СССР. Это было достаточно пространное описание предполагаемого хода событий, которое, во всяком случае, не сигнализировало о серьезной опасности.

Важным в этом документе был тот факт, что в случае конфликта вермахту будут противостоять 80 дивизий противника. В начале 1940 г. сухопутные войска Германии располагали всего 116 боеспособными дивизиями, которые можно было, в зависимости от поставленной задачи, ввести в бой на Востоке либо на Западе. К началу мая были дополнительно сформированы новые крупные соединения, всего 41 дивизия. Если сравнивать эти данные с предварительными расчетами Гальдера, сделанными относительно Франции в октябре 1939 г., то у Германии, располагавшей тогда всего лишь 75 дивизиями, не было оснований бояться Красной армии. Отсюда напрашивался вывод, что разгрома советской военной машины в европейской части СССР можно было добиться в ходе относительно легкой военной кампании, несопоставимой с решающим сражением против западных держав, которые стояли в ожидании немецкого нападения отмобилизованные и в полной боевой готовности под защитой ощетинившейся стволами орудий линии Мажино. 10 мая 1940 г., в самом начале наступления на Западе, армия союзников включала 151 дивизию, а немецкие сухопутные войска ввели в бой 135 дивизий, при этом 45 дивизий оставались в резерве.

Весной 1940 г. Гитлер с напряжением смотрел на Запад. Причин было несколько: погодные условия, кризисное состояние транспорта и др. Это заставляло его несколько раз переносить начало столь желанного им наступления. Кроме того, он должен был постоянно учитывать тот факт, что Великобритания и Франция могли в любой момент перехватить инициативу, чтобы отвлекающим маневром поколебать решимость немецкого военного командования. Эти союзники действительно располагали планами, в соответствии с которыми они намеревались занять Норвегию и, возможно, нанести удар по нефтяным промыслам на Кавказе, что могло существенно затруднить Германии доставку из Швеции столь важной для военной промышленности железной руды и осложнить снабжение горючим. И еще в соответствии с секретным протоколом Гитлер обещал Сталину Бессарабию, которую тот постоянно требовал у Румынии и мог использовать ее вместе с румынскими нефтяными промыслами в целях расширения своей сферы влияния, как это произошло и в случае с финским стратегически важным никелевым рудником в Петсамо.