Красивая, с белыми кудрями девушка внешне казалась вполне обычной дамой - домашней и покладистой, совсем не похожей на дьявола во плоти.

На тренировке она улыбалась и ловко вертелась, постукивая сапожками. На ней был костюм драгунского офицера, а шпага в руках ее двигалась словно дирижерская палочка. Высокая, но очень гибкая и быстрая Елизавета то и дело уклонялась от шпаги де Виттера и время от времени доставала его острием своей шпаги в грудь. От серьезных ранений барона спасала пробковая насадка. Де Виттер считался неплохим фехтовальщиком, но Елизавета была слишком гибка, молода и искусна для барона. Сражалась она своеобразно: сокращала расстояние, раскачивая корпус, а сложные движения ее шпаги крайне сложно было предугадать и парировать.

Барон сильно вспотел и запросил пощады:

– Сдаюсь, миледи! Вы само совершенство!

Елизавета небрежно тряхнула кудряшками и ответила:

– Твой комплемент банален... Лучше драться с графом де Лафетом. Он один из самых лучших фехтовальщиков Франции и даже тренировал самого дофина.

Барон де Виттер с ухмылкой заметил:

– Уместнее поручит тренировку наследника престола не ему, а тебе!

Смазливое личико Елизаветы из наивного приобрело лукавое выражение. Она довольно произнесла:

– Да! Я бы обучила мальчишку не только фехтованию, но и верховой езде...

Девушка притворно зевнула и, указав кончиком шпаги на север, перевела разговор на другую тему:

– Может, хватит нашим воинам прозябать под стенами Москвы в безделье и праздности, а следует направиться к Новгороду, где русские собирают большие силы?

Барон на это смирено заметил:

– Наш король дал указание графу де Лафету беречь людей. Это ведь чужая война!

Елизавета возмущенно топнула каблучком и воскликнула:

– Так ты, видимо, хочешь, чтобы все кругом говорили: раз француз - значит трус!

Де Виттер недовольно замах руками:

– Ох уж вы, немцы...

Затем лукаво прошептал:

– Может, придешь ко мне вечером?

– Я занята!
– ответила красавица.

– Так я и знал!
– ехидно сказал де Виттер.
– Уж мне-то известно, что ты никогда не ночуешь одна!

Елизавета покраснела от гнева и стыда. Она чуть было не ударила барона, но усилием воли быстро подавила вспышку ярости. Краска сбежала, на гладком личике вновь появилась улыбка:

– А ты, я вижу, в тайне мечтаешь обо мне? Разве я не права?

Много повидавший в жизни пожилой барон вдруг сам покраснел, словно неопытный юнец и перешел на "вы":

– А кто бы на моем месте об этом не мечтал? Вы, миледи, настолько прекрасны, что я...

Тут барон улыбнулся и вкрадчиво произнес:

– Хотите за меня замуж? Унаследуете и титул, и земли!

Елизавета презрительно фыркнула и снова стукнула каблуком:

– Будто я не знаю, что ты уже женат. Это все уловки, чтобы получить мое тело. Я вас, кобелей, насквозь вижу!

Барон, теряя терпение, пробормотал:

– Хочешь тысячу пистолей за ночь со мной? Соглашайся! Это почти половина годового жалования маршала Франции.

Елизавета заулыбалась в ответ:

– А я думала, что ваш маршал получает намного больше, чем каких-то двадцать тысяч франков в год. Что же у вас такой маршал нищий?

Де Виттер заметил:

– Но ведь я предложил очень много! А вы, леди, как мне известно, даже дворянского звания не имеете.

Елизавета зло хихикнула в ответ:

– А вот и нет! Сам русский царь Дмитрий даровал мне дворянскую грамоту и земли в узде, а в скором времени обещал княгиней сделать!

Барон де Виттер отступил на полшага и с улыбкой примирительно пролепетал:

– Ну, тогда я молчу. Забудем, ничего не было!

Елизавета решительно шагнула к нему и угрожающе засверкала глазами:

– Как это - ничего не было?! Ты хотел царскую возлюбленную купить и использовать как самую заурядную девку! Ты меня оскорбил, смертельно оскорбил, а сейчас говоришь, что ничего не было!

Барон де Виттер попятился, а настырная немка жестко напирала на него. Какая она страшная! И взгляд сделался как у разъяренного дьявола в женском обличии.

Елизавета вплотную приблизилась, схватила барона за парик и сорвала его, обнажив плешивую голову сановника. У того от неожиданности и страха подкосил ноги, он чуть не бухнулся на пол, но девушка резко схватила мужика за шиворот и с неженской силой поддержала упитанную тушу. После чего, глядя прямо в глаза, прошипела:

– Только десять тысяч пистолей могут заставить меня забыть, что ты делал мне непристойное предложение!
– очи белокурой бестии свирепо сверкнули.
– Или ты предпочитаешь, чтобы царь Дмитрий посадил тебя на кол?