Шрифт:
— Недайкаша.
— Не понял про кашу, — простодушно взглянул на него Гриша.
— Это моя фамилия, — объяснил человек. Так вы из Веселоярска?
— Да вроде бы.
— Это новое село?
— Как вам сказать? Вновь построенное. После затопления старого. Вновь построенное и дважды уже переименованное. А так — ему свыше трехсот лет.
— Но теперь это не отсталое, а образцовое село?
— Можно сказать и так.
— И люди в нем должны быть какие? Образцовые?
«Куда он клонит? — подумал Гриша. — И к чему тут вся эта образцовость? Каким-то гадством тут пахнет».
— А что такое? — изображая сплошную наивность, спросил он.
— Ничего особенного.
И снова шуршит, как мышь в сухих кукурузных стеблях.
— Вы подавали заявление в институт?
— Подавал. На факультет механизации сельского хозяйства. Заочный.
— С какой целью?
— Да с какой же? Поднять свой уровень.
— Уровень механизатора?
— Точно.
— Вот тут у меня характеристика, подписана председателем колхоза. На вас эта характеристика?
— Если на меня, значит, на меня.
— Тут написано, что вы механизатор.
— Написано — значит, написано.
— Но это не отвечает действительности.
— Да и в самом деле. Написали «механизатор», а надо было: «механизатор широкого профиля». Потому что я — на всех машинах.
— Вы хотите выдать желаемое за действительное.
— Что-то я не пойму…
— Ведь вы теперь не механизатор, а председатель сельсовета.
— Председатель? И уже не механизатор?
— Уже нет.
— А когда начнется вторая жатва, пойдет кукуруза, пойдет свекла, вы думаете, я буду сидеть в кабинете? Я сяду на комбайн!
— Несерьезно, товарищ Левенец.
— Что — несерьезно?
— Председатель сельсовета на комбайне — это несерьезно.
— Слушайте, — воскликнул Гриша. — Вот я как-то был в Киеве и видел, как заместитель Председателя Совета Министров выходит из государственных дверей, садится в машину, ключик — в замок зажигания, чик-чик и поехал! Это что, по-вашему?
— Несолидно, товарищ Левенец!
— Что несолидно? Что ключик — в зажигание и чик-чик без шофера?
— Несолидно обманывать государство.
— Как это, обманываю? — аж подскочил от праведного возмущения Гриша.
— Выдаете себя за механизатора, не будучи им.
— Ну, хорошо, пусть сегодня я не механизатор. А когда подавал заявление — был я им или нет?
— Нужно было известить институт, что вы уже не принадлежите к производственной сфере.
— Не принадлежу? А как же Продовольственная программа и единый агрокомплекс?
— Надо еще разобраться, принадлежите ли вы к агрокомплексу.
— А к чему же я принадлежу?
— Спрашивать разрешите мне. Мы имеем заявление о том, что вы нарушили положение о приеме в институт. Заявление подтвердилось.
— Хотел бы я знать, чье это заявление!
— Оно адресовано нам, так что об этом не будем. Речь идет о другом. Вы заслуживаете наказания. Точно так же, как те, кто давал вам фальшивые справки и рекомендации.
— Рекомендацию мне дало общее собрание колхоза!
Недайкаша не слушал Гришу, продолжал свое:
— Ректора мы накажем за то, что допустил вас к экзаменам.
— Не было экзаменов! Только беседа.
Тот так и въелся:
— Какая беседа? С кем?
— Ну, с профессором, с доцентами.
— Накажем и их.
Сколь напрасными могли бы показаться споры философов всех времен о том, есть ли у человека душа или нет. В этом человеке души не нашли бы никакие академии наук. Гриша готов был изрубить его, как капусту, а он спокойненько перечислял, кого надо покарать, кого предупредить. И за что же? Что это происходит на белом свете!
— Мы проверили, — не унимался Недайкаша, — вы не привозили для руководства института ни поросят, ни индеек, ни сала, ни меду — это свидетельствует в вашу пользу.
— Я же приезжал в институт, а не на базар! — взорвался Гриша.
— Ездят по-всякому. Но к вам в этом плане нет претензий. Мы только делаем вам замечание, указывая на нарушение и аннулируем ваше заявление, поскольку вы нарушили существующее положение.
— Да оно ведь неправильное — вы же сами видите!
— Пока положение существует, его надо выполнять. Изменится положение тогда другое дело.
— И что же мне? Ждать, пока оно изменится? А сколько ждать?
— Этого я вам не могу сказать. Наберитесь терпения.