– Э-э, ладно, извиняю, - Дилль поднялся.
– А с чего это ты передумал меня казнить?

– Мне сказали, что это ты меня вчера сюда приволок?
– полувопросительно-полуутверждающе сказал Гунвальд.

– Было дело, - кивнул Дилль.
– Ты вчера в "Стойле дракона" всё вино выпил и возвращаться в казарму никак не хотел. Да и, честно говоря, не мог. Пришлось тебя на себе тащить, благо, я уже натренировался. Слушай, тебе худеть надо - в следующий раз я тебя не понесу.

Варвар вздохнул.

– Мне нельзя - в Каршаре засмеют. В общем, спасибо, Дилль - если бы не ты, валяться бы мне сегодня вместе с теми.

Каршарец указал на пятерых наказанных, которые до сих пор ещё не пришли в себя и продолжали сидеть на полу. Дилль усмехнулся - эк варвара пробрало - даже по имени его назвал, а ведь раньше кроме как задохликом не величал.

– Да не за что! Ну не мог же я тебя оставить в этом кабаке...

– Вот поступок настоящего друга!
– варвар хлопнул Дилля по плечу.

– ... тем более, что та симпатичная служаночка к тебе так ластилась, - не замедлил добавить Дилль, потому что от варварского дружеского похлопывания рука у него просто онемела.
– Не мог же я тебя оставить ей на растерзание. Ах, говорила она, какой мужчина...

– Служаночка? Такая беленькая и вся из себя...
– тут Гунвальд изобразил выпуклости женского тела.
– И ты, собачья душа, увёл меня от неё?!!

– Да какая тебе разница - ты же всё равно ничего не вспомнил бы, - убедительно сказал Дилль. Слушай, вот в следующий свободный день, когда ты не будешь так пьян, подойди к ней и поговори, может, чего и срастётся. А лучше без всяких разговоров сразу шлёпни пониже спины - говорят, женщины от этого просто млеют. Тем более, она вокруг тебя уж так увивалась, так увивалась...

– Увивалась...
– пробормотал Гунвальд.
– Нет, не помню. Какая жалость!

– Пить надо меньше. Слушай, а ты всегда так надираешься?

– Нет, обычно я могу выпить куда больше. Но вчера я был расстроен, вот и расслабился.

– Расстроен?
– переспросил Дилль.
– Наконец-то понял, что зря в драконоборцы подался?

– Нет, меня ограбили, вот я с расстройства и засел в кабаке.

– Ограбили?
– монах оглядел мощную фигуру варвара с ног до головы.
– Что-то мне не верится, что в Тирогисе нашлись самоубийцы, напавшие на каршарца.

– Не, на меня никто не нападал, - вздохнул Гунвальд.
– Это был всего лишь тощий вонючий хорёк - торговец амулетами и зельями.

– Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Дилль, - расскажи поподробнее, как тощий вонючий хорёк ограбил могучего ва... каршарца.

– Ну, наверное, я сам виноват, - протянул Гунвальд.
– Забрёл я в квартал чародеев, иду мимо этой лавки, вижу, амулеты магические висят, травы какие-то, животные всякие засушенные. Думаю, может, этот маг сумеет мой амулет расколдовать, да и зашёл внутрь. Но хозяин лавки оказался не чародеем, а простым торговцем, я и собрался уходить. И, даже не понял как, но по пути опрокинул полку со всякими зельями. Торгаш давай орать, как резаный, что я его разорил и теперь должен ему двадцать золотых. Я уже собрался придушить этого наглеца, но тут набежали патрульные из городской стражи. В общем, меня повязали и в уплату за ущерб забрали тот золотой, что мне в казначействе выдали. Ладно ещё мелочь не нашли - вот на неё-то я и гулял в кабаке...

– И ты позволил скрутить себя каким-то стражникам?
– не поверил Дилль.

– Вместе с ними был маг, - пояснил каршарец.
– Он как увидел мой амулет, так сразу и обездвижил меня.

– Скажи-ка, - спросил Герон, - а этого "вонючего хорька" звали не Джилбрун?

– Кажется, стражники к нему так обращались, - наморщился, вспоминая, варвар.
– А что?

– Это известный в Тирогисе пройдоха. Ещё до того, как меня выслали, я слышал о его проделках. Он тогда торговал посудой - поддельным фарфором из Гридеха. Джилбрун приглашал в свою лавку какого-нибудь прохожего, подстраивал крушение якобы дорогущей посуды, после чего набегала толпа подкупленных стражников и грозилась арестовать несчастного, если он не заплатит торговцу. Люди, конечно, платили. Потом Джилбрун имел неосторожность нагреть кого-то из приближённых к воровской гильдии, за что едва не поплатился головой, и прекратил свои пакостные делишки. А сейчас, похоже, взялся за старое.

– Я ему башку отверну!
– свирепо вращая глазами, прорычал Гунвальд.

– Друг мой, стражники тебя порубят в капусту сразу же после того, как ты выйдешь из его лавки, - монах покачал головой.
– Ведь доказательств обмана у тебя нет, и ты нападёшь на гражданина Ситгара безо всяких на то причин. А это карается смертью.

– Ну и пусть!
– варвар упрямо гнул своё.
– Зато в следующий раз будет знать, как обманывать каршарцев.

– С отвёрнутой башкой он уже ничего знать не будет, - усмехнулся Дилль.
– Нет, мы накажем его по-другому.

– Как?
– одновременно спросили Гунвальд и Герон.

– Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю.

*****

К тому времени, когда у драконоборцев объявили последний свободный день, у Дилля созрел план мести коварному торговцу.

– Мы будем бить по самому больному для него месту, - сказал он Гунвальду и Герону.

– И детей у него уже никогда не будет!
– кровожадно улыбнулся каршарец.

– Нет, Гунвальд, не туда. Бить будем по его кошельку.

– О, - варвар озадаченно почесал затылок.
– Думаешь, это больно? У меня кошель несколько раз даже срезали - уверяю тебя, я ничего не почувствовал.