– Эх, Эрстан, этот способ слишком недолго действует...

– Дилль, если ты сейчас же не скажешь, я тебя побью!
– маг для убедительности даже начал закатывать рукава своей мантии.

Руки его, в отличие от ручищ варвара, не выглядели впечатляюще мускулистыми, а потому Дилль пропустил угрозу мимо ушей, говорить, однако, продолжил:

– Понимаешь, ещё в Верхнем Станигеле я обнаружил, что хмельное блокирует магию амулета. Курьер Пембл, что конвоировал меня, отправился на поиски ещё одного болвана-добровольца, а мы с братом Героном засели в кабаке. Ну, конечно, выпили, как следует. А потом примчался обозлённый Пембл и принялся орать, что искал меня по всему городу. Уже по пути в Тирогис я начал размышлять, почему он меня искал, а не дал через свой амулет приказ вернуться. И решил, что поскольку я был весьма навеселе, магия амулета на меня не подействовала.

– И сейчас ты не подчинялся мне, потому что вылакал не меньше кувшина вина, - быстро ухватил самую суть маг.
– То есть, поскольку я пьян не менее тебя, а, скорее, даже наоборот, на меня моё заклятье тоже не действует?

– Видимо, да. Попробуй сделать то, что тебе делать запрещено, - предложил Дилль.

– Гроссмейстер Адельядо строжайше запретил мне приближаться к Неонину на расстояние дневного перехода, - задумчиво проворчал Эрстан.
– Сказал, что магов в Ситгаре слишком мало, чтобы попусту скармливать их дракону. Поэтому завтра мы с вами расстанемся - отряд поедет в Неонин без меня, а я буду несколько дней ждать на постоялом дворе Эоноса, не вернётся ли кто-нибудь из вас, после чего отправлюсь в Тирогис за новыми драконоборцами.

Эрстан побарабанил пальцами по столу - дробь получилась весьма неровная, ввиду нетрезвости мага.

– Раньше я при приближении к Неонину испытывал какой-то жуткий страх, - поделился маг с Диллем.
– Это действие заклятья гроссмейстера Адельядо, чтобы, значит, не вздумал нарушить его приказ. Сейчас ничего такого не чувствую, но ведь нам ещё целый день ехать до постоялого двора Эоноса. Поэтому проверить твою теорию на себе я смогу только завтра. Слушай, а, может, дело не в том, что пьян ты? Может, это я не могу управлять амулетом?

– Вполне, - кивнул Дилль.
– А, скорее всего, всё вместе влияет. Кто его знает, этого Пембла - может, он там, в Станигеле, набрался, а потом пытался меня вызвать через амулет. Я не проверял.

– Эта тема весьма интересна, - маг покрутил в руках свой колючий амулет.
– Самое забавное, что никто в академии до этого не додумался.

– Так вроде магам пить запрещено, - вспомнил Дилль расхожую истину.
– Вот никто и не проверял.

– Ну да, в Академии не то чтобы "сухой" закон, но напиваться запрещено.

– Но ты же пьёшь!
– удивился Дилль.

– Пользуюсь тем, что никто из старших магистров меня не видит, - усмехнулся Эрстан.
– Да и активные заклинания, для которых нужна трезвая голова, я сейчас не практикую. И, судя по всему, до той поры, пока кто-нибудь не прикончит этого дракона, практиковать не буду ещё долго. Уж, извини, Дилль, но я не верю в то, что ваш жалкий отряд сумеет извести дракона, даже при помощи древнего яда.

Дилль подумал про огнедышащую тварь, которая поджидает его где-то в сотне лиг отсюда, и едва не пустил слезу от жалости к себе. Потом он вспомнил, что он - настоящий мужчина и плакать не должен. Потом он решил, что хоть мужчины и не плачут, но посочувствовать себе они имеют полное право. Потом он...

– Эй, ты уснул что ли? Монах храпит, ты медитируешь, с кем поговорить-то? Ну и собеседники!

Дилль выпал из полудрёмы от хлопка по плечу. Эрстан, разбудив его, плюхнулся обратно на скамью.

– Э-э-Эрстан, я не сплю и всё помню! Ты рассказывал про Величайшую битву, - Дилль выловил из памяти рассказ мага.
– Давай, говори дальше, я весь внимание. Единый отобрал у магов силу, и теперь вы стали больными кузнецами. И...

Дилль поставил локти на стол и опёрся подбородком на руки, приготовившись слушать, но глаза его тут же начали самопроизвольно закрываться.

– Сам ты больной кузнец, - беззлобно усмехнулся маг.
– Вижу, ты совсем сварился. Ладно, давай расходиться - уже скоро первые петухи петь начнут. Буди монаха и марш спать! Днём по пути договорим.

Дилль растормошил Герона, и монах, пошатываясь, поплёлся вслед за ним по скрипучей лестнице. Уже перед дверью Дилль оглянулся - маг всё ещё сидел за столом, держа в одной руке кружку с вином, в другой - колючий амулет.

Герон ввалился в комнату, споткнулся обо что-то, выругался, рухнул на кровать и ту же громогласно захрапел. Дилль подсвечивая себе дорогу огарком свечи, который прихватил со стола, разобрал, что предмет, о который монах споткнулся, имеет немаленький размер. Вообще-то, всё правильно - башка у Гунвальда большая, и шлем каршарца должен быть соответствующим. Варвар всегда носился со своим шлемом, как дурень с писаной торбой: ежедневно чистил и полировал, примерять никому не разрешал, а на ночь аккуратно ставил в изголовье. Почему же сейчас шлем лежал на полу, рядом с сапогами и горкой одежды? Странно. Сам же Гунвальд, широко раскинув руки, громко храпел на кровати.

– О, демоны, а где же наёмница?
– шёпотом выругался Дилль, оглядывая углы небольшой комнаты.

Разумеется, ни в углах, ни под кроватями девушки не оказалось. Потом, заметив приоткрытое окно, из которого несёт холодом, Дилль сообразил, что Тернлис удалилась именно через него. Видимо, решила не искушать судьбу и, чтобы не попасться на глаза магу, покинула дом таким нетрадиционным способом.

– Ну и хорошо, - пробормотал Дилль.
– А то уж очень она воинственная.

Он с трудом сдвинул монаха к стене, высвободив себе немного места на кровати и лёг. Уснул он ещё до того, как его голова коснулась тощей подушки.