– Думаете?

– Да, для многих из нас данное испытание станет прошлым. Но для тебя оно навсегда останется настоящим, мой мальчик. Мне очень жаль.

Норин поглаживает меня по спине, а я свожу брови. Она не понимает, что говорит. Я уверен, она просто не понимает, и тут мне вдруг становится страшно: что, если терзания в моей груди, никогда не прекратятся?

Я будто тону все глубже и глубже. Глубже и глубже. Почему никто не вытащит меня на поверхность? Я как никогда нуждаюсь в близком человеке. Мне нужна помощь.

Вскоре мы оказываемся перед ярко-красной дверью, на которой нарисована золотой краской пентаграмма. На фоне каменной стены дверь выглядит довольно странно. Что мы за ней увидим? Куда мы попадем? Джейсон откашливается и переводит на меня взгляд.

– Мы на месте.

– Но что за порогом?

– Что бы ни случилось, просто иди за мной, – наставляет мужчина, нахмурив лоб. – Я внятно выразился, мальчик?

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Ты на мой тоже.

– Джейсон хочет сказать, что мы должны держаться вместе, - вмешивается Норин и с волнением изучает меня бирюзовыми глазами. – Никто из нас еще не был в чистилище. И мы не знаем, с чем нам предстоит столкнуться. Лишь одно ясно.

– Что именно?

– Что ничего хорошего за этой дверью нас не поджидает, – кивает напарник. – У тебя в голове бардак. Я чувствую. Разберись с этим, Мэттью. Что бы ни сводило тебя с ума, ты должен взять это под контроль.

– У меня и так все под контролем, – холодно отвечаю я.

Мужчина кивает, но вряд ли он мне поверил.

Норин собирается пойти первой, но Джейсон опережает ее, вырвавшись вперед.

– Да что с вами сегодня, – хрипит он, мотнув головой. – Я иду впереди, я говорю, что мы будем делать. – Он прожигает нас недовольным взглядом. – Ваше желание покончить с собой невероятно раздражает меня, поэтому, будьте добры, успокойтесь.

– Но...

– Вы меня услышали? Отвечайте. Иначе мы прямо сейчас вернемся обратно.

– Кто дал тебе право так разговаривать? – Возмущается Норин, правда, неуверенно и как-то беззащитно. Пожалуй, она тоже ощутила ярость, что волной исходит от оборотня.

– Я вас сюда привел. И я вас выведу. Думайте, прежде чем совершать поступки.

– Сколько можно думать? – Рявкаю я, отвернувшись.

– Думать нужно всю жизнь, мальчик. Я думал, ты в курсе.

Разочарование в его голосе отдается во мне, будто пинок под дых. Я вновь перевожу на Джейсона взгляд, но он уже отворачивается. Он решительно хватается за ручку и тянет дверь на себя. В ту же секунду мощный поток воздуха врезается в наши лица. И мы вдруг оказываемся посреди широкой улицы, ведущей к огромному, безумной красоты зданию.

Я ошеломленно вскидываю брови и замираю, оказавшись рядом с Монфор.

– Боже мой, – шепчет она. Норин так же, как и я не может оторвать глаз от изящного, величественного сооружения, выполненного в эклектическом стиле. Чистилище Дьявола – это невысокое здание, горизонтальной посадки, с множеством прямоугольных окон. Окна подсвечены желтыми лучами, отчего мне кажется, будто строение движется.

На улице шумно и многолюдно. Незнакомцы в броских, необычных костюмах идут к главному входу Чистилища Люцифера. Лица незнакомцев прикрыты масками, потому я не могу понять, кто проходит мимо: человек или чудовище.

Ловким движением я тоже надеваю маску, а затем оглядываюсь и замечаю огромное количество рыночных ларьков, расположенных вдоль улицы. Странно.

Возле каждого из ларьков толпятся люди, они дерут глотки и вскидывают руки, едва не бросаясь с кулаками друг на друга. Что именно их так привлекает? Что сводит с ума?

Я невольно отхожу от Джейсона и Норин, часто дыша под плотной маской. Меня так манит невидимая тяга, что я не могу сопротивляться, я не знаю, что со мной. Мысли разом спутываются. Я бреду к ларьку, отталкиваю толпу зевак и прорываюсь в первые ряды.

– Что здесь такое, – голос совсем сиплый, – что происходит.

– Осторожно!

– Отойди!

– Это мое место!

Обезумевшая толпа набрасывается на меня, как на свежий кусок мяса, она упрямо не подпускает меня ближе, сжимает в тисках, не дает дышать, а я слышу:

– Второй шанс! Последняя склянка! – Женщина в длинном, рваном платье поднимает руки и хищно улыбается. – Кому достанется второй шанс? Кто готов заплатить?

Что? Второй шанс?

– А, может, вам нужна щепотка смелости? Капля страсти?

– Закупоренные смертные грехи! – Кричит мужчина с соседнего прилавка.

– Уколы вдохновения! Муза не оставит вас, если вы сделаете всего одну инъекцию!

– Деньги в обмен на совесть! – Восклицает позади худощавая женщина. – Вы отдаете нам свою совесть, а мы обеспечиваем вам безбедное существование! Не проходите мимо!

Голова идет кругом; я ошарашено изучаю дикие лица людей и продавцов, и я толком ничего не понимаю. О чем они говорят? Неужели можно продать совесть? Только сейчас я замечаю, что на лицах покупателей нет масок. Это обычные люди с красными от злости и ярости глазами и трясущимися руками. Люди рвутся к ларькам, будто голодные собаки. Я вижу, как молодая девушка сидит за столом, а над ней нависает болезненно худой старик. Он вкалывает в ее вену на руке какую-то золотистно-красную жидкость. Лицо девушки не кажется мне здоровым, оно бледное, блестящее от пота, а веки подрагивают от судорог. Я невольно подаюсь к ней, потому что знаю, что должен помочь, но внезапно кто-то хватает меня за локоть и резко вытаскивает из образовавшейся толпы.