Она вновь растягивает губы в животном оскале, как вдруг вперед выходит Хэйдан.

– Хватит, – твердым голосом отрезает он и стискивает в кулаки пальцы, – замолчи.

Принуждение срабатывает молниеносно, девушка замолкает, но глаза у нее остаются такими же пустыми, как и улыбка остается такой же хищной и презрительной. Ари трясет, как при лихорадке. Она не убирает с лица оскал, но резко оглядывается в поисках лазейки, и, когда осознает, что выхода нет, покрывается еле заметной испариной.

– Я сделаю тебе больно, – спокойным голосом сообщает Этел, она подходит к ведьме и округляет серые глаза, – очень больно. Я сломаю тебя, а потом дам отдохнуть несколько минут, чтобы сломать вновь. Ты услышала то, что я сказала? Кивни.

Ариадна кивает.

– Отлично. А теперь подойди ближе.

Бороться с принуждением невозможно. Несмотря на все попытки, Монфор сходит с места и замирает перед Дельфией Этел, широко распахнув малахитовые глаза. Вряд ли ей страшно. Возможно, девушка не до конца понимает, что происходит, и почему она терпит поражение. Вопрос, действительно, хороший, ведь по сравнению с Дел – Ариадна сильнее и опаснее. Но мы в очередной раз убеждаемся, что первое впечатление обманчиво. Плюс к этому, сегодня Йоль – день зимнего солнцестояния. Ариадна Монфор бессильна.

Интересно, какое проклятье у Дельфии Этел?

Я выплываю из мыслей в тот момент, когда Дельфия прижимает ладонь к груди Ари.

Две абсолютно разные девушки просто стоят друг напротив друга и не шевелятся, не произносят ни звука. А затем что-то меняется. Ариадна резко поводит плечами и сжимает в кулаки пальцы изо всех сил. С ней что-то происходит. Но что? Я недоуменно подхожу к ней, останавливаюсь на границе круга, но хочу подойти еще ближе. Девушка часто дышит и приоткрывает обветренные губы. Она испепеляет Дельфию Этел растерянным взглядом, а Дельфия не поводит бровью. Лишь наклоняется ближе и сильнее придавливает пальцы к дико бьющемуся сердцу ведьмы. В глазах Монфор появляются черные слезы. Они катятся по ее щекам, оставляя угольные дорожки, и обжигают, будто кипяток. Ари пытается резко смахнуть их, поднимает руку, дергается, но внезапно видит порезы на запястье и локте. Не помню, чтобы в ее взгляде мелькал такой ужас, такое отчаяние.

– Это ты делала, – ровным голосом отрезает Этел. – Ты делала это каждый раз, когда лишала кого-то жизни. Ты что-то чувствовала, не нужно отрицать. Ты чувствовала вину.

Ариадна рычит, как дикое животное, порывисто прижимает к себе израненную руку, отшатывается назад, но Дельфия придвигается ближе.

– Вспомни, – заклинает ее голос, – вспомни это чувство. Оно ядовитое, как и мысли в твоей голове. Вспомни лицо каждого, кого ты убила. Каждого, кто умер из-за тебя. Что ты видишь? Черные волосы, голубые глаза, черные волосы, голубые глаза, горло свитера, чай с мятой. Черные, угольные волосы. Кто это? Ари, скажи мне, кто это?

– Норин! – Нечеловеческим голосом кричит ведьма и сгибается от боли.

Она вопит, вырывается из оков Дельфии и зажимает пальцами уши. Ари трясется и в ужасе падает на колени. Я не могу на это смотреть, в солнечное сплетение будто врезается нечто твердое и меткое! И я хочу отвернуться, но нахожу в себе силы быть рядом.

Сажусь на границе круга и гляжу на Ариадну пылким, сопереживающим взглядом. Я шепчу одними губами: я здесь, но она вряд ли слышит. Она кричит так громко, что трещат окна, а стены покрываются мелкими трещинами. Я тяну к ней руку и наблюдаю, как слезы в неистовом потоке застилают ее зеленые глаза. Ари ударяет ладонью себя по лбу, сипло и беззащитно вдыхает разгоряченный воздух, а потом начинает мотать головой:

– Хватит, пожалуйста, – ее пальцы дрожат, сдавливая виски, – не надо, остановись.

Дельфия поджимает губы. Присаживается рядом и пустым голосом отвечает:

– Нет. – А затем вновь прижимает ладонь к ее груди.

Ариадна испускает дикий вопль, будто рука Этел – раскаленное железо. Она едва не падает назад, но удерживает равновесие, расставляет в стороны руки и откидывает голову, словно подстреленная птица. Ее взгляд смотрит вверх, ее губы открыты. Ари повержена и сломлена, она глядит куда-то сквозь время, а ее бронзовые, огненные локоны в мгновение ока покрываются серебряными, тонкими нитями. Я ошеломленно застываю.

– Что с ней? – Хрипит Мэри-Линетт и подходит ближе. – Что происходит?

– Мэри...

– Ей больно, я должна прекратить это!

Женщина срывается с места, но Джейсон останавливает ее, выставив вперед руки.

– Ари справится.

– Она умирает! – Монфор в диком испуге округляет глаза. – Ей очень плохо! Хватит!

Дельфия не прекращает. Одержимым взглядом она прожигает бледное лицо Монфор и кривит губы, словно получает удовольствие от ее мук.

Угольные слезы уже не катятся по щекам Ариадны. Ари превращается в мертвенно-бледную статую, изо рта которой доносится едва уловимый шепот. Это отрезвляет меня.

Я вспоминаю пророчество: только Вода победит Огонь, и поднимаюсь на ноги.

– Что ты делаешь? – В моем голосе звучит металл. Дельфия не отвечает. Мои ноздри раздуваются, словно я псих, и я решительно подаюсь вперед. – Что ты...

– Так нужно, – ведьма наклоняет голову, наблюдая за тем, как силы Ари покидают ее и превращаются в легкую дымку, – еще чуть-чуть.

– Чуть-чуть?

– Доверься мне.

Довериться ей? Я раздраженно прохожусь пальцами по волосам и замечаю Хэйдана.