– И мы уедем.

– Что? – Я неуверенно улыбаюсь и вскидываю брови. – О чем ты?

– Окончим школу и уедем. Ты и я.

– Но куда?

– Куда угодно. – В его глазах загорается что-то теплое, яркое. Он прикасается ко мне холодными руками и поглаживает плечи. – Но вместе.

– Мэтт...

– Пообещай. – Это принуждение. Сегодня Йоль, и я могла бы обидеться, но я даже не думаю об этом. Мэттью сталкивается со мной лбом, а я поджимаю обветренные губы.

– Обещаю.

– Отлично. Иди сюда.

Мэтт притягивает меня к себе и целует, а я представляю, как дорога излечивается от трещин, как стеклянные и цветные витражи церквей собираются воедино. Я представляю, как люди в Астерии забывают о том, что случилось, и продолжают жить.

Я не уверена, что мне удастся исправить все, что я сделала. Не уверена, что жизнь не найдет способ напомнить о том, что потеряно, и указать на то, что разбито. Но, наверно, я постараюсь справиться. Ноа Морт дал мне второй шанс. Я должна им воспользоваться. Не имеет значения, как долго я буду испытывать вину, как сильно мне будет больно. Со мной рядом близкие люди, которые всегда готовы принять меня такой, какая я есть.

Мэттью шепчет:

– Пошли домой.

Я киваю, он обнимает меня за талию, и мы медленно сходим с места.

ЭПИЛОГ

– Я догоню вас.

– Мы будем ждать тебя на выходе. – Мэри-Линетт сжимает мою руку и кивает. Глаза у нее красные, потому что всю службу она проплакала. Внутри что-то вспыхивает, но я не позволяю эмоциям взять верх. Только не сегодня, когда я должна быть сильной.

– Ты как? – Рядом неожиданно оказывается Мэтт.

– Все в порядке. Дайте мне пару минут.

Парень оставляет поцелуй на моей щеке и вместе со всеми уходит к машинам.

Я перевожу взгляд на каменное надгробье, тонкий слой снега уже скопился на земле. Я пытаюсь представить, что бы я сказала Норин, будь она рядом. И ничего не приходит на ум. Наверно, я бы опять расплакалась, потому что в последнее время слезы выражают все, что накопилось у меня внутри, как бы прискорбно и жалко это не выглядело.

Неожиданно прямо передо мной, возле надгробья, появляются фиолетовые цветы.

– Что за...

Я отшатываюсь назад и округляю глаза, наблюдая за тем, как цветы становятся все ярче и ярче, пока и вовсе не перевоплощаются в букет орхидей. Ошеломленно смотрю по сторонам и по-птичьи наклоняю голову, потому что это, черт подери, очень странно. Разве букеты появляются из воздуха? Тем более, когда это не я заставляю их появиться.

Мое внимание привлекает маленькая записка, черный прямоугольник. Я наклоняюсь к цветам, переворачиваю листок и растерянно хлопаю ресницами. Здесь лишь одна буква.

– Как романтично, – недовольно морщусь, разглядывая каллиграфическую букву «Л» на черном листке и выпрямляюсь. Люцифер пытается сказать, что умеет чувствовать? Нам ли с тетушками не знать, как он чувствует и проявляет свою любовь. Однако...

Однако я все-таки не выбрасываю записку. Это ужасно глупо.

– Черт, – смахиваю со лба испарину, хотя на улице холодно.

 Неужели Дьявол сожалеет о смерти Норин Монфор? Мэттью говорил, что Дьявол в мгновение ока лишил Меган фон Страттен жизни, вырвав из ее груди сердце. Ей он тоже к могиле приложил букет с запиской? На выдохе осматриваюсь и вдруг замираю. Кладбище тут небольшое, деревьев почти нет. Спрятаться проблематично, именно поэтому я вижу не только силуэт девушки, но и ее лицо, ее золотистые волосы, серые глаза, я вижу Джил, и у меня внутри все вспыхивает таким пламенем, что над головой взвывает ветер, а ладони уже в следующее мгновение покрываются красными искрами.

– Ты...

Девушка испуганно срывается с места, а я взмахиваю рукой, морщусь, и она валится на землю, прокатившись коленями по мокрому снегу. Я несусь к ней, тяжело дыша. Я бегу к ней, вспоминая, как она выстрелила, вспоминая, как она лишила мою тетушку жизни.

– Вставай. – Одно мое слово, и Джиллианна снова на ногах.

– Подожди, не надо.

– Не надо? – По-птичьи наклоняю голову. Зря она пришла.

Я едва могу дышать. Девушка испуганно моргает. Ее щеки красные от холода. А я не знаю, как утихомирить пожар, как взять себя в руки. Я вдруг отчетливо понимаю, что мне стоит лишь моргнуть, лишь щелкнуть пальцами, и я отомщу за Норин.

– Тебя не было, – вдруг бросает Джил, и я недоуменно прищуриваюсь.

– Что?

– Ты не пришла на похороны моего отца. Но ведь именно ты убила его.

Я замираю. Губы Джиллианны дрожат, глаза пылают, а я растерянно отшатываюсь, я была уверена, что принуждение подействовало на всех. Но она помнит. Она все помнит.

– Ты должна была забыть. – Едва слышно отвечаю я и ощущаю колючую боль где-то в горле. Я пытаюсь сглотнуть ком, но не выходит. – Должна была...

– Ты его убила. Я это видела!